Совершенная технология - [72]

Наконец, она почувствовала, что замерзает, вернулась к берегу, нащупала ногой дно и, торжествующе вопя, выбежала на песок и закуталась в полотенце.

Как обычно, она не услышала его шагов заранее.

– Ну вот, теперь легче? – улыбающийся мужчина в модной шёлковой рубашке внезапно одёрнул уголок полотенца, на котором она сидела, и присел рядом.

– Да ничего, – она отвела взгляд, не зная, как вести себя после того, что услышала ночью за стенкой.

– Прости меня. Недооценил я, как ты устала. Извини, просто пытался помочь. Тебя сразу надо было спать уложить… Впрочем, ты бы, наверное, ещё больше разозлилась…

Шуша помолчала. Возможно, дед и впрямь был прав. Она вспомнила безумную пробежку по холмам, потом баню, устроенную Матильдой (на секунду она покраснела, вспомнив, как отводила глаза от… от кос феминомилитарофила), потом «прямой эфир» и свои ночные «открытия»… Она действительно очень устала, так устала и задёргалась, что даже не почувствовала избавления от тяжести корабля, когда вошла в двери этого мира. И не сумела понять, что дед пытался сбить накал её нервного напряжения, пытался искренне, хотя не желал действовать насильственно. Но пришлось, и навеянный его магией сон пошёл ей впрок.

– Две недели почти, бедная ты моя, мучилась… Прости меня.

Она почувствовала, что дед протягивает руку, собираясь приобнять её, и чуть отстранилась. Собственная нагота, прикрытая лишь полотенцем, смущала её теперь.

– Деда, не в этом образе, – твёрдо сказала она. Мужчина усмехнулся.

– Ах вот как… – прошептал он. – Ах вот как!

Он вскочил на ноги, неуловимо меняясь, и через секунду перед Шушей стоял бородатый старик в мятой фуфайке вместо модной шёлковой рубашки.

– Ах вот как! А ну-ка, внученька, встала быстро! С ума сошла, что ли, окаянная! Попа голая, губы синие, на себя посмотри! На холодной земле сидишь! Быстро в дом!

Шуша, подхватывая полотенце, бегом понеслась к избе.

– Или мне ещё хворостину достать?! Я могу, могу! – скрипучим голосом кричал с берега дед. – Отстегаю будь здоров! Так прожарю, света белого не взвидишь!

Она рванула на себя дверь и влетела в дом. Потом, уже из чистого озорства, рывком снова приоткрыла её, показывая деду язык, и тут же в притворном детском ужасе захлопнула: киреметь оказался неожиданно рядом, уже на крыльце, снова в своём мужском образе. Мельком заметив в сенях Матильду, она понеслась одеваться.

– Ну хватит уже хиханек! – знакомый голос раздался будто над ухом, и Шуша в комнате, одновременно стряхивая песок со ступней и панически пытаясь разобраться в лямках лифчика, присела от неожиданности.

– Сейчас, сейчас! – прокричала она через дверь, натягивая брюки.

Когда она вошла в закопчённую кухоньку, дед сидел, сложив руки на столе. Матильды в округе не наблюдалось.

– Отдохнула? – сварливо поинтересовался дед. Шуша кивнула.

– Счастлива?

– Ну, почти… – рискнула ответить Шуша.

– Тогда слушай меня.

Есть утро и есть вечер. Есть день и есть ночь. Есть сон и есть пробуждение.

Ветер собирает камни в подобия крепостей, а потом перетирает их в песчинки.

Звери рождаются, живут, спариваются, рождают себе подобных и умирают. Зачастую в битвах со своими собственными потомками.

Растения растут всю жизнь. Некоторые проживают жизнь очень короткую, всего считанные недели. Но и они пытаются расти до самых холодов, которые превращают их в покрытые инеем колючки. Колючки кажутся бесполезными, хотя в них таится жизнь, которая воспрянет из семени в следующем году, а может, и через столетие.

Растения растут на перетёртых в песчинки камнях, но их останки, какими бы колючими и сухими они ни были, поедают одни звери, чтобы быть съеденными другими зверьми.

Звери рождаются, живут, спариваются, рождают себе подобных и умирают.

Их кости становятся камнями, а камни собирает ветер в подобия крепостей…

– Это всё, что ты мне хотел сказать? – пытаясь сбросить наваждение, пробормотала Шуша. – Мне это известно лет с пяти…

– Слушай дальше, наберись чуть-чуть терпения, – ответил киреметь.

Крепости вырастали, крепости набирали силу от костей канувших в Лету животных, которые стали камнями, лёгшими в основу крепостей. Крепости побеждали, их развалины порастали лесом. Леса росли выше и выше, и, устав от возраста, деревья падали на камни крепостей и крошили их. А затем сами порастали мхами, а на мхах укоренялась трава… А потом стволы покрывала земля. И на месте крепостей вырастали горы.

Спустя века горы снова зарастали лесом. Лес рос год за годом, век за веком, и под его тяжестью горы опускались, и на месте хребтов возникало море.

В основе моря лежали горы, в основе гор лежал лес, в основе леса лежали крепости, в основе крепостей лежали камни, в основе камней лежали кости. Кругооборот свершился не одни раз, прежде чем количество перешло в качество.

Но в тот прекрасный день, когда переход свершился, ветру надоело перемалывать камни…

– А вот здесь, пожалуйста, поподробнее! – попросила Шуша, насторожившись.

Дед усмехнулся.

…И он, поднатужившись, вернул живое – живому. Это было трудно, ведь раньше он умел только уносить жизнь. Теперь же впервые принёс.

И в море появились наяды, в горах – тролли, в лесах – дриады, в долинах – гномы, в…