Совеpшенный ум - [3]

За новым самоопределением: <я неразумна и я мудра> (15.29 - 30) - следует IV 0 с вопросами к слушаюшим, предваряющими расширенный ответ на них говорящей в IV С о знании и мудрости вар варов и эллинов (<Ведь я мудрость эллинов и знание варваров. Я суд над эллинами и варварами> - 16. 3 6) . Противоположности знание - незнание сменяются другими: жизнь - смерть, закон - беззаконие. (Отры вок 16.1 - 9 помимо прочего интересен сравнительно редкими в документах из Наг-Хаммади упоминаниями таких реалий, как <Египет, эллины, варвары>. Заметим попутно, что Египет вторично упоминаетсл в том же сборнике, где переписан <Гром>, в <Асклепии>.) После ряда поворотов темы знания, как бы удаления от нее ( <я, я безбожна, и я, чьих богов множество>. 16.24 - 25), снова звучит: <я немудрая, и мудрость получают от меня> (16.27 - 29).

В таких же контрастах повествуется и об отно шении к говорящей ее слушателей. В их восприятии она видит себя как в зеркале, недоумевая из-за иска жений, задавая вопросы <Почему... почему...> - и тут же как бы отвечая на них чказанием на свое много образие в том или ином смысле.

Следующее за испорченным местом Ч 0, частич но восстаиавливаемое, содержит советы, выраженные таким же, что и предыдущий текст, образным и во многом темным для нашего понимания языком. Это наставления тем, к кому обращена речь, наставления, как обрести говорящую. И образный строй <Толкования о душе> ', и тем а детства в новозаветной традиции, и многое другое напрашивается для сравнения. Но даже если нечто подобное было у истоков текста, остается вопрос, на чем сказалось влияние - на плане его выражения или содержания.

Новая серия самоопределений (V С) по обыкно вению начинается с того же, о чем говорилось в пре дыдущем обращении (17.35 - 18.1: <Не отделяйте меня от первых, которых вы [познали] >, 18.7 - 8: <я знаю, я, [первых], и те, кто после меня, они знают [меня] >) . В этих строках содержится намек на роль посредницы, который есть и в самом начале произведения (13.2 - 4). И там и тут дается представление о ряде качест венных понижений. Этот ряд в 13.2 - 4 связан гово рящей (<я>), в 17.36 - 18.8 - отношением к знанию,

Следующее дальше определение: <я же (совер шенный) Ум и покой> (18.9 - 10) - побуждает вспо мнить название, где <совершенный Ум> упомянут рядом с <Громом>. Судя по общей тексту особенно сти - совмещении далеко отстоящих друг от друга определений, однако имеющих отношение к одному началу, и здесь эти два определения, возможно, объединены не случайно. Заглавие произведения <Гром. Совершенный Ум> указывает на одну смысло вую перспективу, здесь же - <я же [совершенный] Ум и покой> - на другую. Вместе с тем повторение слов <совершенный Ум> позволяет думать, что речь идет об одном начале, лишь освещаемом с разных сторон.

Тема знания, которая с каждой строкой сильнее и обнаженнее звучит в памятнике, все теснее спле тает в нечто единое говорящую и слушающих: <я зна ние моего поиска и находка тех, кто ищет меня, и приказание тех, кто просит меня> (18.11 - 13).

И дальше слышится мотив, который со всей мощью проходит в конце,- дается определение, выхо дящее за рамки обычной жизни слушающих (18.14 20). Но текст возвращается к знакомым образам мира и войны (ср. 14.31 - 32), чужака и общинника, чтобы опять погрузиться в сферу наиболее общих категорий: <я сущность и то, что не есть сущность> (18.27 - 28).

Отрывок 18.27 - 19.4 заслуживает внимания, бу дучи примером того, как обыгрывается одно слово (в данном случае xxxxx), делая постепенным переход к ведущей теме знания, как осуществляется <сползание> смысла через замещение одного слова в сходных на первый взгляд предложениях.

Самоопределения, следующие дальше, с акцента ми на противоположных качествах, лаконичны и вы разительны. Крайние возможности, присущие одной природе, проступают в таких утверждениях, как: <я немая, которая не может говорить, и велико мое множество слов> (18.23 - 25), <я та, кто взывает, и я та, кто слышит> (18.33 - 35) и проч.

Самый затяжной пассаж с самоопределениями сменяют обращения (VI О), которые заставляют слу шателей по-иному взглянуть на самих себя. Это пред дверие конца произведения, данное в ином ключе, чем остальной текст. Провозглашается единство внеш него и внутреннего в людях: <Ибо ваше внутреннее есть ваше внешнее, и, кто слепил внешнее ваше, при дал форму вашему внутреннему. И то, что вы видите в вашем внешнем, вы видите в вашем внутреннем...> (20.18 - 24). Эту мысль сопровождают знакомые сло ва, подчеркивающие доступность и недоступность го ворящей (VI С): <я - это слух, который доступен каждому. Я речь, которая не может быть схвачена> (20.28 - 31) .

Мы подходим к финалу, но лакуна прерывает текст. За ней идет последнее обращение (VII 0), отчасти перекликающееся с 18.15 - 20: <Так внимайте, слушающие, и вы также, ангелы, и те, кто послан, и духи, которые восстали от смерти> (21.13 - 18). И да лее вместо крайностей прежних самоопределений, кон трастов в восприятии речи - финал, выдержанный совсем в другом духе: единения, умиротворенности, постоянства: <Ибо я то, что одно существует, и нет у меня никого, кто станет судить меня. Ибо много привлекательных образов, которые существуют в мно гочисленных грехах, и необузданности, и страстях по стыдных, и наслаждениях преходящих, и они схваты вают их (людей), пока те не станут трезвыми и не поспешат к своему месту упокоения. И они найдут меня в этом месте и будут жить и снова не умрут> (21.18 - 32) .