Соучастие в убийстве - [29]

— Я вам сказал — убирайтесь! — заорал Руни на своих порядком скисших телохранителей, и они так тихо проследовали мимо Браммела, словно шли на похороны.

— Ждите меня возле кабинета, — крикнул Руни им вслед и подошел к Браммелу.

— Спрячьте револьвер, мистер Руни…

— Что вам еще от меня нужно, Браммел? — спросил он, нехотя подчиняясь его приказанию.

— Я шел за вами следом, мистер Руни, хотел дать вам дельный совет. Если не послушаетесь, можете распрощаться с вашим заведением.

— Хотите, чтоб я продался?

— Называйте это как хотите, — сказал Браммел.

— Я не хочу вас слушать, — ответил Руни, направляясь к двери.

Он шел впереди Браммела, словно ведя его к выходу. На крыльце Браммел остановился, он явно не спешил.

— Какая ночь! — сказал он, глядя на звезды.

Руни нетерпеливо ждал, когда он уйдет.

— Вы, полицейские, когда-нибудь спите? — спросил Руни.

— Лучше не откладывайте, — сказал Браммел. — Мне-то все равно: не одна работа, так другая. Но старший инспектор — человек дела, если упустите время, пеняйте на себя.

Руни с наслаждением пристрелил бы Браммела или хотя бы ударил по этой спокойной, красивой морде.

— Я к вам в стукачи не пойду, — сказал Руни. Он возбужденно повысил голос: — Я про вас все знаю…

— Что толку кипятиться? Только давление повысится. А это вредно даже для такого атлета, как вы, мистер Руни.

— Из всех фараонов больше всего ненавижу таких, как вы, Браммел.

Инспектор улыбнулся.

— Я гораздо покладистее вас, мистер Руни. Я ни к кому не питаю ненависти, даже к вам, — сказал Браммел, хотя это было неправдой.

Он спустился с крыльца.

— До завтра, мистер Руни.

17

Позднее, в кабинете Филдса, Браммел сказал, что он окончательно убедился в том, что Руни знает, кому Бирюк продает награбленное, а может быть, знает и самого Бирюка. Браммел сделал комплимент Филдсу за его проницательность, но добавил, что, по его мнению, Руни не так легко заставить дать сведения.

— Он торгуется, — продолжал Браммел. — Заговорит, только если увидит, что нет другого выхода.

Заставить Руни говорить стало для Браммела делом чести, и он предложил Филдсу свой собственный план. Надо было привлечь тетушку Милли, содержательницу публичного дома, одну из тех немногих осведомителей Браммела, о которых знал начальник отдела. Около полуночи Браммел наведается к ней. Сыщики, которых он возьмет с собой, сделают вид, что это налет на заведение, и допросят проституток, чтобы любопытные и недоверчивые девицы не заподозрили свою мадам — тетушку Милли.

— Ее сожитель Эдди Конгер в этом деле будет неоценим, — заключил Браммел.

Филдс внес несколько незначительных предложений. В целом он был согласен с планом Браммела.

— Может, и получится, — снисходительно добавил он.

Браммел немного помолчал, потом сказал:

— И все-таки нам придется что-нибудь пообещать Руни, иначе он не заговорит, — сказал он, — например, не закрывать его клуб.

— Это исключено, — отрезал Филдс.

— Но ведь наша ставка крупнее, чем этот игорный зал, — возразил Браммел.

— Может быть, — Филдс начал колебаться. — И все же мы не можем оставить в самом центре города этот рассадник преступлений. Наш долг — искоренить это зло.

— Если мы не позволим Руни загребать деньги, нам из него ничего не выжать, — сказал Браммел.

— Но зачем же забегать вперед, Стюарт? — прервал его Филдс.

Он снова начал что-то писать, а Браммел углубился в рапорты, поступившие за время налета на клуб Руни.

Филдс писал старательно и пространно. Была уже поздняя ночь, но он не обнаруживал никаких признаков усталости, хотя с раннего утра был на ногах.

Браммел отправился в дежурку набрать людей для визита к тетушке Милли. Не успел он туда войти, как в дверях появился Филдс. Он поманил Браммела.

— Только что звонил Брюс, — сказал Филдс. — Он взял тех бандитов из другого штата. Один дал показания. Пойду взгляну на него.

Браммел, казалось, был озадачен.

— Вы хотите, чтобы я пошел с вами, Фрэнк?

— Нет, нет, Стюарт, — быстро ответил Филдс. Он густо покраснел и продолжал серьезным тоном:

— Я просто хотел вам сказать, чтобы вы тщательнее отбирали людей.

По лицу Браммела скользнула легкая улыбка. Ему ужасно хотелось назвать Филдса «тетушкой». В этом большом грузном человеке с плечами борца было что-то бабье. Он так смешно семенил большими ногами в стоптанных ботинках, напоминавших Браммелу старушечьи шлепанцы.

— Я возьму только самых опытных, — заверил его Браммел.

«Филдса прямо-таки мутит при мысли о публичных домах, — подумал Браммел, — он и в самом деле ненавидит эти дома, не выносит даже их запаха и охотно повесил бы каждого, кто туда ходит». Может быть, существовала какая-то более глубокая, скрытая причина этой ненависти? Впрочем, Браммел не старался ее отгадать… Он проводил глазами Филдса. Его нерушимые моральные устои вызывали уважение Браммела, хотя сам он частенько ими пренебрегал. Браммел напоминал закосневшего, циничного грешника, растроганного речью капитана Армии спасения.

Пятнадцать минут спустя Браммел с тремя сыщиками отъехали от здания управления. Они отправились в кафе поужинать. Браммел, который тоже был неутомим, хотя всегда казалось, что он скорее играет и забавляется, чем работает, объяснил, какой они должны придерживаться тактики. Это было не совсем то, что он согласовал с Филдсом.