Соучастие - [44]
— Он не придет. В Новомосковске решил осесть.
— Это его дело. Как говорится, баба с возу… — Муратов старался убедить Мамонова, что Валет его мало интересует. Конечно, ему хотелось узнать, кто был вместе с ним в кафе «Кавказ». Но как? Решил, что выяснит другим путем. Для приличия поинтересовался у Мамонова работой на заводе, зарплатой, жизнью в семье. И закруглил: — Ну ладно, беги за капустой. Мне тоже на работу надо.
Лицо Мамонова приняло обиженное выражение.
— Понятно. Выходит, не в вере я у вас.
— Ты о чем? — Муратов понял, что Мамонов занервничал.
— Спросить о чем-то хотели. Чего же? — проговорил упавшим голосом.
Муратов кинул взгляд на Мамонова и, подождав для порядка, доверительно сказал:
— Правильно мыслишь. Хотел спросить, да расхотелось. Со всеми быть откровенным не получается.
Мамонов закашлялся, словно ему было трудно говорить.
Муратов, не обращая внимания на эту перемену, махнув рукой, проговорил:
— Ладно! Только я бы хотел просить…
Мамонов слегка приободрился и слушал Муратова жадно.
— Кто золотишком балует?
— Понятия не имею. Уж не думаете ли вы…
— Именно об этом я и думаю, — просто сказал Муратов. — Значит, никогда не слышал?
Ответил не задумываясь:
— В жизни никогда…
— И не видел?
— Отродясь! — не сдавался Мамонов. — Сейчас все умные. О таких делах языком не треплют.
— Ты, Мамонов, со мной так не разговаривай, даже шутки ради, — Муратов со значением посмотрел на него. — Может, память плохая стала?
— Никоим образом. — Мамонов отрицал с тем упорством, которое возникает у людей, скрывающих нечто важное.
Муратов понимал, что Мамонов хитрит и, сам того не сознавая, своим враньем подтверждает его догадку.
— Ну даешь! — рассмеялся он. — Что-то ты, Мамонов, на разные вопросы одинаково отвечаешь? Даже странно слушать. Нервничаешь, что ли?
Мамонов зашаркал ногой по асфальту:
— О золоте хотите знать? Правильно! Сейчас все мудрые, только и я не дурак. — Он смотрел хитрыми глазами. — Ну а если скажу, тогда что?
— Что?! Не знаю, не знаю…
— А у меня на это особая точка зрения. После сидки я чист.
Муратов постучал костяшкой кулака по борту и упругим движением ладони смахнул с него заледенелую корку снега.
— Ты эту свою точку припрячь подальше. Об этом ты да я знаем… Характер у тебя, прямо скажу, неважный!
— Допустим, а что дальше? Я живу осмотрительно, — ответил Мамонов. — Мои прежние грехи теперь никакой роли не играют. А за плохой характер не судят. Так что… — и усмехнулся.
— Несознательный ты человек, Мамонов! Газеты читаешь, телевизор смотришь, котелок вроде у тебя варит, а дремучесть свою не разогнал и порядочность не приобрел. Поэтому скажу одно: не забывай, что было-то серьезное…
— То грехи молодости. Я тогда зеленым был. Кумекал плохо.
— Теперь не зеленый! С умом. Поэтому, когда по новой пойдешь, опасным рецидивистом считать станут…
Усмешка пропала. Мамонов надолго задумался и от волнения сдвинул на макушку шапку.
— Да, да, — уныло протянул он. — О золоте я слышал мало. Среди воров толк не идет. Правда, на прошлой неделе Валет показывал монету рыжую. Но она по наследству ему… Другого не знаю.
— Ты завещание у Валета видел?
— Он так сказал.
Муратов продолжал вести разговор.
— Может, и так. Только монеты меня не интересуют. Мне бы о колечке обручальном, цепочке со знаком зодиака, сережках с жемчугом. — Он говорил об этих вещах нарочно, чтобы не заострять внимание на золотой десятирублевке.
Мамонов усмехнулся и тут же с неожиданной деловитостью спросил:
— А откуда цацки? Если не секрет, конечно…
Муратов ответил серьезно:
— От тебя не скрою. Их в Марьиной роще с девчонки сняли. Ну и «порядки» ваши, воровские!
— Как это? Как это? — удивился Мамонов.
— А так! За три сотни девчонку разукрасили. И срок для себя уготовили приличный. Вот и выходит: дурацкие они, ваши «порядки»…
Мамонов рассмеялся. Он снова обрел прежнюю уверенность.
— Глупый народ. Дураки прямо, — и тут же оборвал смех. — О таких пустоголовых сказал бы не задумываясь. Они народ дрянь. Микробы наглые. Мы презираем шваль всякую, хулиганов, тех, кто за рупь с полтиной ножиком ткнет, и прочую мелюзгу. Такие умом не живут. Поэтому и срок наматывают себе большой. — Всем своим видом Мамонов старался доказать авторитетность своих слов.
Участкового Гусарова Арсентьев тоже подключил к раскрытию кражи у Школьникова. Ему было поручено проверить подозрительных лиц в своем микрорайоне. Около двенадцати он закончил работу, вычеркнул в блокноте несколько фамилий и почувствовал неудовлетворенность. Результаты расстроили. Докладывать Арсентьеву, которого он считал человеком особо уважаемым, было нечего. Гусаров пересек улицу и из телефонной будки, стоявшей впритык у забора автобазы, все же позвонил ему. Арсентьев сразу понял причину плохого настроения участкового.
— Так это же хорошо! Радоваться должен, что подозрения на твоих подопечных отпали.
Гусаров порывался что-то сказать, но его остановил Арсентьев:
— У тебя есть что-нибудь конкретное? Нет? Тогда пройдись еще разок по участку. Поговори с народом и возвращайся в отделение.
Гусаров торопливо шагал по заснеженному пустырю. Около переезда с ним поздоровались. Он поднял голову. Шагах в пяти от него стоял Шунин. На этой территории он был самым несговорчивым и резковатым. Не то чтоб нарушал порядок, скорее спорил о порядке. Все норовил чего-то доказать. И почти всегда в присутствии людей.
Среди профессионалов уголовного розыска Владимир Федорович Чванов в особых рекомендациях не нуждается. Его вклад в теорию и практику борьбы с преступностью поистине трудно переоценить. В органах милиции с 1942 года. Начал помощником оперуполномоченного отделения милиции в Москве, и почти сразу – ответственные участки работы в МУРе. Работал в должности начальника отдела ГУУР МВД страны.
Среди профессионалов уголовного розыска Владимир Федорович Чванов в особых рекомендациях не нуждается. Его вклад в теорию и практику борьбы с преступностью поистине трудно переоценить. В органах милиции с 1942 года. Начал помощником оперуполномоченного отделения милиции в Москве, и почти сразу – ответственные участки работы в МУРе. Работал в должности начальника отдела ГУУР МВД страны.
Эта повесть о правовом и нравственном воспитании молодежи. В ней раскрываются психологические аспекты профессии сотрудника уголовного розыска. Основная мысль произведения — не ужесточение наказаний, а прежде всего борьба с причинами и обстоятельствами, порождающими преступления. Автор делает упор на личную ответственность человека за совершенное преступление.
В порыве гнева гражданин Щегодубцев мог нанести смертельную рану собственной жене, но он вряд ли бы поднял руку на трёхлетнего сына и тем самым подверг его мучительной смерти. Никто не мог и предположить, что расследование данного преступления приведёт к весьма неожиданному результату.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Роман о тех, кто в погоне за «длинным» рублем хищнически истребляет ценных и редких зверей и о тех, кто, рискуя своей жизнью, встает на охрану природы, животного мира.
Традиционный сборник остросюжетных повестей советских писателей рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.
Между следователем Станиславом Тихоновым и рецидивистом Лехой Дедушкиным давняя и непримиримая борьба, и это не просто борьба опытного криминалиста с дерзким и даровитым преступником, это столкновение двух взаимоисключающих мировоззрений.
Роман А. и Г. Вайнеров рассказывает читателю о том, как рождались такие уникальные инструменты, как скрипки и виолончели, созданные руками величайших мастеров прошлого.Вторая линия романа посвящена судьбе одного из этих бесценных творений человеческого гения. Обворована квартира виднейшего музыканта нашей страны. В числе похищенных вещей и уникальная скрипка «Страдивари».Работники МУРа заняты розыском вора и самого инструмента. Перед читателем проходит целая галерея людей, с которыми пришлось встречаться героям романа, пока им не удалось разоблачить преступника и найти инструмент.