Сотвори свое счастье - [25]

— Вертикальные.

Это не было для нее неожиданностью. Вертикальные линии несли в себе энергию, и Камерон сам излучал энергию. Поэтому она постоянно была в напряжении.

Ее также не удивило, когда он попросил не заслонять, если это возможно, вид из окон, поскольку и по ее мнению виды на озеро и на город должны были привлекать внимание всех, кто окажется в его квартире. В своих эскизах она будет исходить именно из этого правила.

— И последний вопрос, — сказала она, не зная, чистое ли любопытство или практический интерес побудили ее задать его. — Есть ли в твоей жизни женщина, любая, которая имеет право голоса в вопросе оформления этой квартиры? Я не хочу начать, а потом выяснить, что требуется переделка из-за того, что мы не посоветовались с ней… или с ним.

— Его нет, это точно, — отрезал он. — А в данный момент единственная женщина, имеющая здесь право голоса, — это ты.

Она отметила, что ответ начинался со слов «в данный момент». Завтра картина может измениться.

— Если я правильно помню, журналистка утверждала, что список твоих влиятельных клиентов уравновешивается списком твоих блистательных побед на любовном поприще.

— Как я уже говорил, всегда нужно создавать впечатление, что ты лучший.

Камерон усмехнулся, и если бы он продолжал смотреть на нее так же, то она была бы готова… Положив блокнот, Пегги поднялась на ноги.

— Надеюсь, мои эскизы создадут впечатление, что я лучшая. Я поработаю над ними в выходные и в начале следующей недели позвоню.

— Звучит отлично. — Он снова похлопал по дивану. — Тебе совсем не обязательно убегать.

— Если я немедленно не уйду, то превращусь в Золушку. Мне только надо забрать туфли и сумку.

Пегги знала, что мужские глаза не способны излучать никакой энергии, обладать колдовской или гипнотической силой, однако она спасалась от Камерона, уподобившись перепуганной девственнице. И ей было нелегко объяснить самой себе, почему его дурацкая усмешка или взгляд могли взволновать ее так, что все мысли с обустройства квартиры мгновенно переключились на строение мужского тела.

Когда она вышла в туфлях и с сумкой через плечо, он ждал ее у входной двери.

— Здесь сдача из бакалеи, — сказала она, протягивая ему пачку купюр и полную горсть монет.

Он взял деньги и сунул их в брючный карман, после чего отрезал ей путь к отступлению, загородив дверь.

— Тебе не любопытно узнать?

— Что?

— На что будет похож наш поцелуй.

Она взглянула в его насмешливые зеленые глаза и поняла, насколько опасно будет удовлетворить свое любопытство.

— Зачем мне проявлять любопытство? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Потому что ты — женщина, а женщины — существа любопытные, впрочем, как и все люди. — Он приподнял пальцем ее подбородок. — Я, например, — любопытный самец.

— Камерон… — Его имя было произнесено охрипшим невнятным голосом, который, казалось, заглушали удары сердца. — Мы не должны. Ты сам это сказал. Все может осложниться.

— Нет, это как раз для того, чтобы избежать осложнений и снять напряжение.

Но она не была уверена, что согласна с ним, — ноги словно налились свинцом, а мысли замерзли. Он привлек ее к себе почти без усилия, и она охотно подчинилась, поскольку любопытство, которое она отрицала, было слишком возбуждающим.

Первым впечатлением была надежность. Чувство надежности исходило от его груди, когда она упиралась в нее ладонями, и от его требовательных губ, прижимавшихся к ее губам и бравших то, что она поклялась не отдавать.

В следующее мгновение она словно вспыхнула.

Этот жар, разлившийся по телу, и толкнул Пегги в его объятия. Она играла с огнем, танцевала на краю пропасти. Она понимала это, хотя флиртовала с опасностью, отдавая полученное; каждый дразнящий поцелуй разжигал в ней желание большего.

— Как заманчиво, — сказал он, наконец позволив ей перевести дыхание.

— Как глупо.

Как правдиво.

Она была пьяна им, ее руки убеждались в силе его тела. Трепет возбуждения охватил ее, когда он притянул ее поближе, и она почувствовала, что они уже перешли грань простого любопытства.

Узнавание переросло в страсть, когда одна его ладонь скользнула под ее пиджак и нашла там гладкую линию груди. Его поцелуи стали более глубокими, более требовательными, а движения языка заявляли о все усиливающемся желании.

Это вызвало в ней отклик, о котором страшно было даже подумать. Она отодвинулась, застыв и дыша неровно и поверхностно, — в голове была полная путаница.

— Останься, — тихо попросил он. — Проведи эту ночь со мной.

— Нет. Я не могу… Мы не должны. — Ей хотелось поскорее сбежать, чтобы не успеть переменить решения, и бегством спастись от искушения.

— Позволь этому случиться.

— Нет, — повторила она, дрожа всем телом.

— Это будет терзать нас всякий раз, как только мы окажемся вместе.

— Мы в состоянии с этим справиться, — настаивала она. — Я — в состоянии.

Она должна справиться.

Но Камерон не был уверен, что ему это подвластно. В нем поселилось желание, самое сильное из тех, что он когда-либо испытывал. Слишком сильное. Он глубоко вздохнул, разглядывая молодую женщину. Однако чувства, нахлынувшие внезапно, не позволили ему перейти последнюю грань. Все же поцелуи не должны быть столь страстными, не должны оставлять его слабым и растерянным.