Сотворение мира - [3]

Шрифт
Интервал

Демокрит учтиво напоминает, что я снова отвлекся. Я же напоминаю ему, что после многочасового слушания Геродота не могу больше следовать логике и рассуждать последовательно. Он прыгает как кузнечик от события к событию. Я просто перенял его манеру.

С Фукидидом мы побеседовали в вестибюле Одеона.

— Надеюсь, запись всего, что мы тут услышали, будет отослана в Сузы.

— Почему бы и нет? — Я был туп и вежлив, как примерный посол. — Великий Царь обожает сказки. У него страсть ко всяким небылицам.

Очевидно, мне не хватило тупости. Чувствовалось, что Фукидид и прочие консерваторы недовольны. Вожди афинских партий редко появляются в свете из страха быть убитыми. Демокрит говорит, что если увидишь шумную толпу, среди которой маячит изображение зеленого лука со стрелкой или алой луны, то в первом случае толпа состоит из сторонников Перикла, а во втором — Фукидида. Возбужденные горожане разделились между луком и осенней луной.

Сегодня как раз день алой луны. По некоторым причинам лук со стрелкой на чтениях в Одеоне отсутствовал. Неужели Перикл устыдился акустики в своем строении? Впрочем, я забылся: стыд — чувство, неизвестное афинянам.

Ныне Перикл со своей кликой художников и каменщиков строит храм Афины в Акрополе, грандиозное сооружение взамен убогому строению, дотла сожженному персидским войском тридцать четыре года назад, — факт, на котором Геродот предпочитает не задерживаться.

— Ты хочешь сказать, почтенный посол, что прослушанное нами — неправда?

Фукидид держался нагло. Пожалуй, он был пьян. Нас, персов, обвиняют в пьянстве из-за ритуального употребления хаомы, но я никогда не видел перса, напившегося до такого состояния, как порой афиняне. Нужно тем не менее признать: афинянин никогда не напивается так, как спартанец. Мой старый друг спартанский царь Демарат говорил, что спартанцы не пили неразбавленного вина до тех пор, пока кочевники с севера вскоре после опустошения Дарием их родной Скифии не прислали в Спарту посольство. Согласно Демарату, именно эти скифы научили спартанцев пить вино без воды. Я этой истории не верю.

— То, что мы услышали, мой дорогой юный друг, всего лишь одна из версий событий, что произошли еще до твоего рождения и, подозреваю, еще до рождения этого историка.

— Но осталось немало тех, кто помнит день, когда персы подошли к Марафону, — раздался старческий голос у моего локтя.

Демокрит не узнал его обладателя, но такие голоса здесь слышатся повсюду. По всей Греции незнакомые друг с другом люди определенного возраста приветствуют друг друга вопросом: «А где был ты, когда Ксеркс подошел к Марафону?» — и затем обмениваются ложью.

— Да, — сказал я, — еще есть те, кто помнит те далекие дни. И я, увы, один из них. Ведь Великий Царь Ксеркс и я — ровесники. Будь он сейчас жив, ему было бы семьдесят пять. Когда он взошел на престол, ему было тридцать четыре — пик жизни. Хотя ваш историк только что сообщил, что Ксеркс, когда сменил Дария, был неуравновешенным юнцом.

— Малозначащая деталь… — начал было Фукидид.

— …но типичная для труда, который в Сузах вызовет такой же восторг, как пьеса Эсхила под названием «Персы». Я сам перевел ее Великому Царю, и он нашел восхитительным аттическое остроумие и фантазию автора.

Все это, конечно, ложь: Ксеркс пришел бы в ярость, узнай он, до какой степени его самого и его мать окарикатурили на забаву афинской черни.

Я взял себе за правило никогда не реагировать на оскорбления варваров. К счастью, злейшие оскорбления меня минуют, греки приберегают их друг для друга. Большая удача для всего остального мира, что друг друга они ненавидят куда сильнее, чем иноземцев.

Прекрасный пример: когда ранее восхваляемый драматург Эсхил проиграл приз ныне восхваляемому Софоклу, он был настолько взбешен, что бежал из Афин на Сицилию, где и принял вполне достойную для себя смерть. Один орел в поисках чего-нибудь твердого, чтобы разбить черепаху, которую нес в когтях, принял лысину автора «Персов» за валун и с роковой точностью выронил свой груз.

Фукидид намеревался продолжить и устроить безобразную сцену, но Демокрит вдруг подтолкнул меня вперед с криком:

— Дорогу послу Великого Царя!

И мне дали дорогу. К счастью, мои носилки дожидались совсем рядом с портиком. Мне повезло, что я снял дом, построенный еще до того, как мы сожгли Афины. Хотя он и не столь претенциозен, но кое в чем удобнее тех домов, что строят ныне богатые афиняне. Обычно, чтобы вдохновить честолюбивых архитекторов, нужно спалить дотла их родной город. Теперь, после великого пожара, Сарды гораздо роскошнее, чем были во времена Креза. Хотя я никогда не видел прежних Афин — и, само собой, не могу видеть новых, — говорят, что частные дома здесь по-прежнему строят из необожженного кирпича, прямых улиц мало, а широких вовсе нет, что новые общественные здания напоминают роскошные времянки — как пресловутый Одеон.

Теперь по большей части дома строят в Акрополе, на скале цвета львиной шкуры, по поэтическому сравнению Демокрита, и эта скала нависает не только над большей частью города, но и над моим домом. В результате зимой — а сейчас зима — солнце у нас бывает не больше часа.


Еще от автора Гор Видал
Император Юлиан

Исторический роман "Император Юлиан" знаменитого американского писателя Гора Видала (род. 1925) повествует о том, как чуть было не повернула вспять история человечества.Во зло или во благо?Друг Дж. Ф. Кеннеди, Видал пишет своего "идеального лидера", в первую очередь, с него.Юлиан Август (332-363), римский император, чуть было не повернувший историю вспять, остался в веках под именем Отступник (или Апостат). Русский писатель Д. С. Мережковский включил роман о нем в трилогию "Христос и Антихрист". А блестящий американский парадоксалист Гор Видал предложил свою версию его судьбы.


Почему нас ненавидят?  Вечная война ради вечного мира

Перед вами — международная сенсация. Книга, которую в «самой свободной стране мира» — США — отказывались издавать по цензурным соображениям!Почему? А потому, что ее автор — Гор Видал, выдающийся мастер современной прозы — убедительно и аргументированно доказывает: в трагедии, постигшей Америку 11 сентября 2001 года, виновата — сама Америка. Ее политика «добровольного принуждения». Ее назойливое «миссионерство». Ее упорное навязывание человечеству собственных идеалов…Так ли это? Кто-то, пожалуй, не согласится с позицией автора.



Полвека без Ивлина Во

В традиционной рубрике «Литературный гид» — «Полвека без Ивлина Во» — подборка из дневников, статей, воспоминаний великого автора «Возвращения в Брайдсхед» и «Пригоршни праха». Слава богу, читателям «Иностранки» не надо объяснять, кто такой Ивлин Во. Создатель упоительно смешных и в то же время зловещих фантазий, в которых гротескно преломились реалии медленно, но верно разрушавшейся Британской империи, и в то же время отразились универсальные законы человеческого бытия, тончайший стилист и ядовитый сатирик, он прочно закрепился в нашем сознании на правах одного из самых ярких и самобытных прозаиков XX столетия, по праву заняв место в ряду виднейших представителей английской словесности, — пишет в предисловии составитель и редактор рубрики, критик и литературовед Николай Мельников.


Город и столп

«Город и столп» — книга о первом чувстве школьника из Вирджинии Джима Уилларда к своему приятелю Бобу Форду. Между их первой едва спустившейся ночью чистой любви и кромешной полночью жестокости и насилия проходят десять лет. Все это время Джим ждет встречи, хранит в сердце свет вспыхнувшей страсти, а молодость тает, превращается в зрелость. И мужчины умеют любить… мужчин — к этому выводу ведет автора Джим. Очень скоро важным становится факт его безупречной мужественности. Вне зависимости от того, в какой роли, активной или пассивной, он выступает в сексе.


Эрлинда и мистер Коффин

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Школа корабелов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.


Холодная гора

В последние дни гражданской войны дезертировавший с фронта Инман решает пробираться домой, в городок Холодная Гора, к своей невесте. История любви на фоне войны за независимость. Снятый по роману фильм Энтони Мингеллы номинировался на «Оскара».


Тимолеон Вьета. Сентиментальное путешествие

Собака, брошенная хозяином, во что бы то ни стало стремится вернуться домой. Истории о людях, встретившихся ей на пути, переплетаются в удивительный новеллистический узор, напоминая нам о том, как все мы в этом мире связаны друг с другом.Тимолеон Вьета — дворняга, брошенная в чужом городе своим хозяином-гомосексуалистом в угоду новому партнеру, — стремится во что бы то ни стало вернуться домой и, самоотверженно преодолевая огромные расстояния, движется к своей цели.На пути он сталкивается с разными людьми и так или иначе вплетается в их судьбы, в их простые, а порой жестокие, трагические истории.


Американский пирог

Их четверо — бабушка и три внучки. Они семья, пусть и не слишком удачливая. И узы родства помогают им преодолеть многое.


Белый олеандр

Роман американской писательницы Джанет Фитч «Белый олеандр» сразу ставший бестселлером на ее родине, был положен в основу сценария одноименного фильма.Это книга о всепоглощающей ненависти и о побеждающей ее любви, о неразрывных узах, которые предопределяют помимо нашей воли нашу жизнь, о жестокой войне за духовную независимость, которую героиня объявляет собственной матери…