Сотрудник агентства «Континенталь» - [10]

10 октября 1922 года, 10 000 долларов

3 января 1923 года, 12 500 долларов

Сорок семь тысяч, пятьсот долларов! Кто то здорово потолстел на эту сумму!

Местные управляющие телеграфных компаний подняли обычный вой о праве их клиентов на личную тайну, но я имел на руках ордер от окружного прокурора и посадил по клерку в каждый из офисов работать над архивами.

Затем я вернулся в отель «Маркиз» и просмотрел старые книги регистрации. Клэйн останавливался в отеле в прошлом году с 4-ого мая по 7-ое, и с 8-ого октября по 15-ое. Это совпадало с двумя датами, когда Гровер снимал деньги со счета.

Мне пришлось ждать до шести часов, чтоб получить информацию из телеграфных компаний, но это стоило того. Третьего января этого года Генри Гровер послал телеграфом в Сан-Диего Джозефу Клэйну двенадцать с половиной тысяч долларов. Клерки больше ничего не нашли на другие даты, что я дал им, но я не был расстроен. Я получил Джозефа Клейна, это тот человек что поправился на деньгах Гровера.

Я послал Дика Фоли, он лучший по незаметной слежке в агентстве, и Боба Тила, юношу, что в один прекрасный день станет чемпионом мира, в отель Клэйна.

— Расположитесь в вестибюле, — инструктировал я их. — Через несколько минут я пойду поговорить с Клэйном, попытаюсь привести его вниз, и вы хорошенько его рассмотрите. Затем я хочу, чтоб вы проследили за ним, пока он не окажется завтра в полицейском управлении. Я хочу знать, куда он пойдет, с кем будет говорить. Если он потратит с кем-то много времени на разговор, или их беседа покажется вам важной, я хочу, чтобы один из вас, парни, пошел за этим человеком и выяснил: кто он и чем занимается. Если Клэйн попытается улизнуть из города, схватите его и закиньте в жестянку, но я не думаю, что он так поступит.

Я дал Дику и Бобу достаточно времени, чтобы занять места, а потом пошел в отель. Клэйн куда-то ушел, поэтому мне пришлось его подождать. Мы встретились чуть позже одиннадцати, и пошли в его номер. Я не стал ходить вокруг да около, а выложил все сразу:

— Все указывает на то, что Гровера шантажировали. Знаете что-нибудь об этом?

— Нет, — сказал он.

— Гровер в разное время снял в банках большие суммы. Часть этих денег получили вы, и я предполагаю, что и остальные достались тоже вам. Что на это скажете?

Он не стал изображать оскорбление или, хотя бы, удивление. Он улыбнулся, может немного мрачно, но так, словно оказаться у меня под подозрением — самая нормальная вещь в мире.

— Я уже говорил вам, что нас с Хенни связывала дружба, не так ли? Ну, и вы должны понимать, что у всех, кто ставит на беговых лошадей бывают периоды неудач. И когда у меня наступало такое, я обращался к Хенни за поддержкой, например прошлой зимой в Тихуане, когда у меня наступила полоса невезения. Хенни подкинул мне тысяч двенадцать или пятнадцать и я снова смог встать на ноги. Я частенько так поступал. У него должны быть где-то мои письма и телеграммы с подобными просьбами. Если посмотрите его вещи, то найдете их.

Я даже не стал притворяться, будто поверил ему.

— Что, если вы заскочите в полицейское управление в девять утра, и мы пройдемся по всему этому еще раз с городскими копами? — сказал я ему.

И затем, чтоб сделать свою игру пожёстче:

— И я бы постарался не опаздывать. Они могут начать вас искать.

— Угу, — всё что я получил в ответ.

Я вернулся в агентство и расположился рядом с телефоном, ожидая вестей от Дика и Боба. Я думал, что нахожусь в выигрышном положении. Клэйн шантажировал Гровера — я в этом не сомневался — и я не думал, что он был рядом с Гровером в момент убийства. Алиби с женщиной выглядело как откровенная фальшивка!

Но кровавые отпечатки не принадлежали Клэйну — если только полицейское бюро идентификации не допустило ужасный промах — но на человека, который их оставил я уже готовил капкан. Клэйн пришел в полицейское управление только когдаминуло три дня после убийства. Этому могло быть только одно объяснение — его сообщнику, настоящему убийце, потребовалось так много времени, чтоб замести следы.

Моя игра была простой. Я дал понять Клэйну, что он все еще под подозрением, надеясь, что он всполошится и снова побежит все проверять и перепроверять, в первую очередь опасаясь за безопасность своего сообщника.

Тогда это заняло у него три дня. Сейчас я давал ему всего девять часов, время достаточное чтоб сделать хоть что-то, но все же недостаточное чтоб сделать всё. Я надеялся, что он будет торопиться и его спешка позволит Дику и Бобу обнаружить его сообщника — владельца кровавых отпечатков на ноже, столе и двери.

Был без четверти час ночи, когда позвонил Дик и сказал, что Клэйн покинул отель через несколько минут после моего ухода оттуда, и отправился в жилой дом на Полк-стрит, и все еще пребывает там.

Я приехал на Полк-стрит и присоединился к Дику и Бобу. Они сообщили мне, что Клэйн вошел в квартиру номер 27, и что в списке жильцов эта квартира числится за Джорджем Фарром. Я послонялся вокруг дома вместе с мальчиками где-то до двух часов, а потом пошел домой вздремнуть.

В семь я снова был с ними, и они мне сказали, что наша дичь еще не появлялась. В начале девятого Клэйн вышел из дома и свернул на Гири-стрит, с тащившимися позади мальчиками. Я вошел в жилой дом и отыскал управляющего. Она сказала, что Фарр живет тут уже четыре или пять месяцев, он без семьи, занимается фотографией и его студия расположена на Маркет-стрит.