Сотня. День 21. Возвращение домой - [30]

– Ой, да, твой день рождения! – захлопав в ладоши, взвизгнула Хаксли. – Я же забыла, что он уже вот-вот. Мы должны непременно что-нибудь найти для тебя в Обменнике.

Кора кивнула, довольная, что беседа наконец-то свернула в приемлемое русло. Тем временем девушки добрались до цели.

Обменник Феникса располагался в большом холле в самом конце палубы В. Кроме панорамных окон, помещение украшала огромная люстра, предположительно вывезенная из здания парижской Оперы за несколько часов до того, как на Западную Европу упали первые бомбы. Хотя Гласс каждый раз грустила о людях, которые во время эвакуации могли бы занять место люстры, она не могла отрицать: от взгляда на это сокровище захватывает дух. Свет люстры, отражаясь от хрустальных подвесок, танцевал на потолке и окнах, и это было похоже на небольшие скопления звезд, на миниатюрные галактики, вращающиеся и мерцающие над головой. Хаксли выпустила руку Гласс и рванулась к стенду с лентами, не обращая внимания на кучку девушек, умолкших при их появлении. Гласс вспыхнула и поспешила за Корой, чей взгляд был устремлен на киоск с тканями у дальней стены.

Пока подруга рылась в тканях, Гласс с неловким чувством стояла рядом. Под взглядом натянуто улыбавшейся уолденки за прилавком Кора моментально превратила аккуратные штабеля материи в беспорядочный ворох тряпья.

– Только посмотри на это дерьмо, – тихо пробормотала она, отбрасывая в сторону кусок грубого холста и несколько отрезов флисовой ткани.

– Что ты выискиваешь? – спросила Гласс, проведя пальцем по малюсенькому клочку бледно-розового шелка. Несмотря на следы ржавчины и потеки воды по краям, он все равно был невозможно прекрасен, но не стоило даже мечтать о платье, да чего уж там – о сумочке из такого материала: набрать достаточное количество нужных кусочков все равно ни за что не удастся.

– Я миллион лет собирала кусочки голубого сатина, и наконец-то их скопилось достаточно, чтобы сшить комбинашку, но теперь мне нужно подложить что-то под низ, чтобы не смотрелось совсем уж как лоскутное одеяло. – Кора сморщила нос, разглядывая большое полотно прозрачного винила. – Сколько это стоит?

– Шесть, – сказала женщина с Уолдена.

– Вы это не всерьез, – Кора стрельнула глазами в сторону Гласс, – это же занавеска для ванны.

– Зато земной работы.

Кора хмыкнула:

– И кто это подтвердит?

– А как насчет вот этого? – спросила Гласс, держа в руках кусок голубой сетчатой ткани. Он выглядел так, словно когда-то был частью упаковочного мешка, но кто сказал, что теперь его нельзя использовать для шитья одежды?

– О-о-о, – проворковала Кора, вырывая ткань из рук Гласс, – мне нравится. – Она приложила сеточку к себе, чтобы прикинуть длину, а потом улыбнулась Гласс. – Классно, что пребывание в Тюрьме не сказалось на твоем чутье на моду. – Гласс напряглась, но промолчала. – Ну а ты что собираешься надеть?

– Куда?

– На Праздник наблюдения, – сказала Кора, выговаривая эти слова так, словно она беседовала с несмышленым ребенком, – за кометой.

– Извини, – пожала плечами Гласс. Видимо, шесть месяцев в Тюрьме не могли служить оправданием тому, что она не в курсе актуальных тенденций общественной жизни на Фениксе.

– Мама не рассказала тебе, когда ты вернулась? – продолжала Кора, оборачивая сетку вокруг талии, словно юбочку. – Прямо мимо нашего корабля пролетит комета. За всю историю существования Колонии ни одна комета еще никогда не проходила так близко.

– И будет вечеринка?

Кора покивала:

– На смотровой площадке. В виде исключения там разрешили еду, напитки, музыку… вообще все. Я пойду с Викрамом. – Кора разулыбалась, но потом ее лицо вытянулось: – Я уверена, он не станет возражать, если ты к нам присоединишься. Он знает, что у тебя есть… ну… смягчающие обстоятельства, – наградив Гласс понимающей улыбкой, она повернулась к женщине с Уолдена: – Сколько просите за это?

– Девять.

В голове у Гласс внезапно загудело. Она пробормотала Коре, которая все еще пыталась сторговаться, свои извинения и побрела к соседнему столику поглядеть ювелирные украшения. Ее пальцы рассеянно потянулись к голой шее. Раньше она всегда носила чип-кулон, устройство, которым некоторые девушки с Феникса заменяли наушники-вкладыши или трансляторы на сетчатке глаза. Чип, встроенный в ювелирное украшение, считался очень модным аксессуаром. Его могли позволить себе те, кому повезло унаследовать семейную драгоценность или разжиться чем-то в Обменнике.

Взгляд Гласс рассеянно блуждал по сияющим безделушкам, и вдруг ее внимание привлек блеск золота – овальный медальон на тонкой цепочке. Гласс вздохнула и замерла: шквал боли обрушился на нее, и каждая клеточка тела запульсировала смесью сожаления и горя. Девушка знала, что должна отвернуться и идти дальше, но ничего не могла с собой поделать. Она протянула дрожащую руку и взяла медальон. Контуры украшения казались размытыми, потому что ее глаза наполнились слезами. Пальцы сами собой устремились к тыльной стороне медальона, но Гласс и так знала, что на ней будет изящная гравировка в форме буквы «Г».

– Ты уверена, что не пожалеешь? Ты точно хочешь отмечать свой день рождения на Уолдене? – спросил Люк.