Сосуд - [10]

— Лю — ю-ю — ди! Вы хоть поесть дайте! — я подёргала за ручку двери. Заперто. Быстро исполнили приказ, однако. Ладно, посплю пока.

Глава 5. О том, что от судьбы не убежишь. Даже если очень хочется

— Кьяра, доченька, просыпайся! Пора! — ласковый мамин голос привычно разбудил меня поутру. — Нужно торопиться! Все уже собрались!

— Кто собрались, ма? — промычала я в подушку. — Зайцы, косули да дикие кабаны?

Сон не отпускал меня из своих нежных, но цепких объятий.

— Какие ещё кабаны?! Тебя отец ждет! — возмутилась мать, тормоша меня за плечо. — Злой! Недовольный! Довела ты его своей выходкой!

Я резко села на постели. Неприятные воспоминания хлынули потоком. Ритуал. Отказ. Обитель Сардоса. Оракул… Оракул!!!

— Мама, прорицательница уехала? — встревожилась я.

Может староста ещё не знает о наказе? Хотя, вряд ли. Скорее всего, он уже в курсе.

— Уехала, доча, — кивнула мама. — А отец просто в бешенстве. Доставила ты ему хлопот! — она погладила меня по голове. — Мы так за тебя переживали!

— Мы?! Мамуль, не преувеличивай! А ярость — это для него естественное состояние! — я спешно натягивала принесенную матерью одежду. Платье? Белое? Да еще и с рюшами, с воланами! Это кто же меня так ненавидит?

— Ты не права, Кьяра. Ты — его дочь! И он любит тебя, — Сарина спешно скручивала мои волосы в пучок на затылке. — Даже если тебе этого и не показывает. Любит. Поверь мне.

Поплескав водой из кувшина на лицо, я повернулась к матери:

— Всё! Готова! Надо с этим всем скорее покончить! Ни минуты не хочу оставаться в его доме!

Отец всегда тяготел к личному удобству и его дом был достаточно просторен, чтобы в нем одновременно жило не меньше двух семей. Семья Кайрими и семья Найрими.

Двухэтажный, сколоченный из огромных сосновых бревен, он возвышался над прочими строениями, привлекая всеобщее внимание. Окна его были не просто застеклены, а ещё и украшены витражами. Простенькими, незатейливыми, но все же витражами. Такими не каждое строение даже в стольном граде могло бы похвастаться.

Высокая крыша и широкое крыльцо изумляли затейливыми резными фигурками. Да и убранством, по словам приезжих гостей, отчий дом ни в чем не уступал жилью столичных богатеев. Дубовый пол устилали ковры из Пешта. Мебель, между прочим, из лучших пород деревьев, заполняла большие комнаты. Тканые гобелены на стенах да занавеси из шелков Ленарии на окнах соперничали друг с другом затейливостью узора. И был бы дом старосты холодно — помпезным и вычурным, если бы не моя мама.

Это мамочка, будучи Кайрими отца, вдохнула жизнь в это богато обставленное, но бездушное строение. Салфетки, плетенки, коврики, фигурки, шкатулки и прочие милые женскому сердцу безделушки делали его тёплым и уютным. Расписные вазочки с пряными сухими лепестками, деревянные плошки с ароматным воском, сухие веточки душистых трав на подоконнике — и легче дышится, и праздник в доме. Грозди рябины, перевитые яркими лентами, и собранные в букеты с веточками ели и клена. Это мама собирала их по вечерам, сидя у камина.

Она была волшебницей, ею и осталась. Жаль, что хозяину этого дома её волшебство уже не было нужно.

Я смотрела на маму, которая медленно спускалась по лестнице со второго этажа, опустив голову и скользя своими пальчиками по гладким перилам, и чувствовала горькую печаль. Она любит этот дом. А дом всё еще любит её, каждым скрипом ступеньки признаваясь в своих чувствах.

Как же я ненавижу отца! За то, что он отнял у тебя, мама, всё это. Твой дом. Твою жизнь. Твое счастье.

Шагнув в большую залу, я встретилась глазами с ним.

Да, папаша, что‑то ты неважно выглядишь. Не иначе как переволновался давеча. И уж точно не из‑за меня!

— Сарина! Ты всё же привела свою непутевую дочь! — хмыкнул отец. — И как же тебе это удалось? Розгами?

В залу царственно вплыла Тайя.

— Она и твоя дочь, Брон! Оставь свой сарказм! Не к месту! — вот уж кто не боялся осадить отца. — Сарина, Кьяра, рада вас видеть!

К чести этой женщины скажу — она никогда не пыталась что‑либо изменить в этом доме. Совершенно. Как будто приняла мамин дар с величайшим почтением. И я ей за это была благодарна.

— Не могу сказать того же! Но с Оракулом не поспоришь! — в очередной раз съязвил отец, попахивая трубкой.

Найрими Тайя грациозно присела в кресло у камина, подставив щеку отцу для поцелуя. И тут же отодвинувшись, обратилась к нам:

— Дорогие мои, присаживайтесь! — она указала на соседние с нею стулья.

— И я рада тебе, Тайя! Мы с Кьярочкой очень благодарны! — мама торопливо присела, а я всё еще стояла. — Ритуал точно сегодня?

— Думаю, да! Брон?! Мы ждем кого‑то еще? Или начнем? — Тайя приподняла бровь, выразительно посмотрев на мужа. — Думаю, Кьяре не терпится узнать волю Айоры!

— Вовсе, нет! — поспешила я разуверить старших. — Пару лет я вполне могу потерпеть!

Меня как обычно проигнорировали. Отец медленно поднялся, подошел к столу, и, наливая бокал эля, огорошил новостью:

— Придет Тэнэт с отцом! Они заинтересованы в результате сегодняшнего вечера, — он посмотрел на жену. — Думаю, скоро будут; терпение, дорогая.

— Тэн? — сказать, что я была удивлена, ничего не сказать, — ему‑то что нужно?