Сострадание: Наивысший расцвет любви - [39]

Нужно понять одну простую вещь. Почему вы помните о Гаутаме Будде? Если были бы миллионы будд, миллионы пробужденных людей в мире, вы бы не обращали на них никакого внимания. Чем среди них выделялся бы Гаутама Будда? Он бы слился с толпой. Но минуло двадцать пять столетий, и он все еще возвышается — словно колонна, словно горная вершина — над вашими головами.

На самом деле Будда, Иисус, Мухаммед, Махавира — не гиганты, это вы — пигмеи. И каждый гигант заинтересован в том, чтобы вы оставались пигмеями, иначе ему не быть гигантом. Это великий заговор.

Я — против этого заговора. Я не гигант и не пигмей; я не преследую интересы ни тех ни других. Я есть я. Я ни с кем себя не сравниваю, поэтому никто не выше и не ниже меня. Благодаря этому я вижу мир таким, какой он есть на самом деле; личная выгода не искажает мое зрение. И вот мой прямой ответ на вопрос о смертной казни: она лишний раз доказывает, что человеку еще далеко до цивилизованности, культуры и знания человеческих ценностей.

В этом мире нет преступников и никогда не было. Да, есть люди, которым необходимо сострадание, но не тюремное заключение и наказание. Все тюрьмы должны быть перестроены в психологические центры.

Дело жизни и смерти: ответы на вопросы

Моя сестра попала в аварию, и с тех пор она не может двигаться, не видит, не слышит и не говорит. Может быть, лучше позволить ей умереть?

Это один из основных вопросов, который в разных формах поднимается во всем мире. Веками бытовала идея, что смерти следует избегать, что это — зло: жизнь — от Бога, смерть — от диавола.

Даже в медицинской профессии каждый врач в мире дает клятву Гиппократа, клянясь, что он никоим образом не будет способствовать чьей-либо смерти, а всевозможными способами будет содействовать сохранению жизни.

Это было верно во времена Гиппократа, потому что из десяти детей только один доживал до среднего возраста. Девять умирали — такова была жизнь. Во времена Гаутамы Будды численность населения во всем мире была такой маленькой, что вы и представить себе не можете. Всего двести миллионов. Теперь только в одной Индии живет почти миллиард людей. А всего на земле насчитывается больше пяти миллиардов. От двухсот миллионов двадцать пять веков назад население возросло до более чем пяти миллиардов, а земля осталась прежней. Медицина тоже шагнула вперед.

Раньше считалось, что максимальный возраст, до которого в те времена мог дожить человек, — семьдесят лет. Ученые исследовали кости и скелеты древних людей почти за пять тысяч лет, чтобы точно установить продолжительность их жизни. И они пришли к выводу, что люди раньше жили не больше сорока лет, — так что верно, когда говорят, что в прошлом жизнь была прекрасна, потому что ни один отец не видел смерти своего сына. Естественно: если отец умирал в сорок лет, как он мог увидеть смерть сына?

Но к этим сыновьям не относятся те девять детей из десяти, доживавших максимум до двух лет. Поэтому в действительности каждый отец был свидетелем десятков смертей своих сыновей и дочерей. Если ребенок доживал до трех лет, у него возникали шансы дожить, по крайней мере, до сорока. Тем временем, естественно, его отец умирал.

Сейчас есть много людей, которым исполнилось больше ста лет; и в некоторых странах можно встретить старожилов, которым за сто, а они все еще трудятся в поле наравне с молодыми. Некоторые ученые утверждают, что при правильном питании, правильной физической нагрузке и хорошем воздухе человеческое тело способно жить, по крайней мере, триста лет. Это очень опасная перспектива: уже лет через девяносто-сто вам надоест жить — что же вы будете делать триста лет? Вас не будут узнавать члены вашей собственной семьи. За триста лет появится на свет не одно поколение ваших потомков, но у вас с ними не будет никакой связи. Разрыв между поколениями будет слишком велик.

Что вы будете делать? Вы жили, любили. Вы повидали в этой жизни все, что можно: удачи и неудачи, удовольствие и боль, дни и ночи. Вы видели все времена года. Не осталось ничего неизвестного. Теперь — только повторение, все идет по кругу.

Мы должны пересмотреть свое отношение к смерти. Мое мнение таково: если человек доживает до такого момента, когда его жизнь совершенно теряет всякий смысл, когда он уже отжил свое, уход из жизни не должен запрещаться законом. Смерть должна быть разрешена; более того, в каждой больнице должно быть специальное отделение для тех, кто желает умереть, — чтобы они могли умереть тихо, спокойно, с надлежащей медицинской помощью. Эта помощь должна состоять не в том, чтобы поддержать в них жизнь, а в том, чтобы помочь им умереть как можно достойнее и спокойнее.

Я предлагаю, чтобы в каждом отделении смерти в больнице был свой медитатор, который помогал бы пациентам перед смертью освоить медитацию, чтобы они могли умереть медитативно. Их смерть могла бы превратиться в очень ценное переживание, вероятно, еще более ценное, чем вся их жизнь. И это не было бы грехом.

У каждого пациента этого отделения должно быть время, чтобы хорошенько все обдумать. Возможно, в момент принятия решения умереть он был расстроен. Может быть, в его жизни произошло какое-то событие, и он подумал: «Лучше мне покончить с собой». Нужно дать ему время подумать, сказав: «Ложись в больницу, побудь здесь месяц и подготовься к смерти. Мы поможем. Если в течение этого месяца ты передумаешь — можешь встать и уйти. Никто тебе не помешает».