Сострадание к врагу - [67]

Несколько секунд было тихо.

– Я снова хочу есть, – сказала Йец. – Я предлагаю не заниматься пустыми разговорами, а попробовать наловить мышей.

* * *

Но это была не лучшая идея.

Стоило чуть приоткрыть дверь шлюза, как волна мышей хлынула внутрь корабля. За несколько секунд шлюзовая камера была полна этих мелких пушистых созданий. Шлюзовая камера имела несколько систем экстренной дезинфекции. Теперь оставалось только использовать эти системы, чтобы убить пленников, потом собрать их, отнести и загрузить ими холодильники.

Однако через пять минут после того, как камера наполнилась инертным газом, мыши продолжали шевелиться, как ни в чем не бывало. Им не нужен был кислород, а аргоново-криптоновая смесь не была для них смертельной.

– Опаньки, – сказала Вера. – Любое земное животное, кроме черепахи, умерло бы максимум за две минуты. Черепаха бы продержалась десять, а ее сердце бы выключилось через час. Но это ведь мыши, а не черепахи. Обмен веществ у них гораздо быстрее. Они должны погибать мгновенно. Такие мелкие зверьки не могут жить без кислорода дольше нескольких секунд.

– А если у них есть внутренние запасы кислорода? Если они его накапливают под кожей, как жир?

– Дикая идея.

– А что, есть другие?

После того, как не сработал инертный газ, применили еще три ядовитых смеси. Все с тем же успехом, точнее, безо всякого успеха. Мыши без проблем выдерживали воздействие любых ядов, изобретенных человеком

– В конце концов, можно использовать радиацию, – сказал Денисов. – Мы убьем их потоком нейтронов. Но после этого их нельзя будет съесть. Их тела станут слегка радиоактивными. Не так, чтоб очень, но когда радиация попадает вам прямо в желудок, это к хорошему не приведет. Вам грозят язвы и внутренние кровотечения. Это поначалу, а если вы будете и дальше придерживаться такой диеты…

– Тогда зачем мы их ловили?

– Чтобы убить и съесть. Убить-то мы их убьем, а вот съесть уже не получится. Других путей уже не остается. Обратите внимание, что они уже полностью обгрызли дюралевую внутреннюю обшивку шлюза. Их зубы способны разгрызать мягкий металл. Этот шлюз – наш единственный выход наружу. Пока они сидят здесь, мы остаемся заперты. Поэтому их надо просто уничтожить. А утром мы выбросим их тела.

Когда включился нейтронный поток, мыши забегали быстрее. Чем сильнее становился луч, тем быстрее они двигались. Казалось, что радиация только придает им бодрость и силы. Однако, это не могло продолжаться вечно. Спустя два или три часа первые мыши начали умирать. К утру лишь считанные зверьки вяло шевелились. Люди победили в этой первой схватке с природой. Но каждый уже понимал, что это только начало.

* * *

Утром Денисов включил Машу, сделал на ней пробный круг по высокой траве, которая к утру стала еще плотнее. Идти по такой траве без каких-либо вспомогательных средств сейчас казалось просто невозможным. Однако, колеса Маши без труда справлялись с этой проблемой, она просто подминала упругие стебли под себя. Позади машины трава снова распрямлялась, так, словно она была резиновой.

– Ты куда-то собрался? – спросила Йец.

– Да. Пора бы заняться исследованием этой планеты. У нас слишком много вопросов и ни одного ответа.

– А ты не боишься ответов?

– Смотря, на какой вопрос.

– А вопрос такой: «Что-то на этой планете убило строннеров, а если оно убило даже строннеров, то нас оно уничтожит за секунду. И эта штука совсем рядом. Что ты будешь делать, если на нее наткнешься?»

Денисов спрыгнул с погрузчика, подошел к ней и обнял за талию. Йец положила руки ему на плечи.

– Если нас действительно все тут держат за сладкую парочку, то почему бы и нет? – сказала она, слегка отстранившись. – Пора бы мне уже втянуть свои колючки, как ты думаешь?

– Пора. Но это ведь не так просто.

– Точно, – согласилась она. – Будь осторожен. Я за тебя волнуюсь. Я не хочу тебя потерять. Давай поедем вместе?

– Нет. Ты можешь понадобиться здесь. Ты единственная, кто может принять решение. Ты отвечаешь за жизнь остальных.

– Знаешь, – сказала она, – в Галактике миллионы хорошо обжитых планет. На каждой – миллиарды разумных существ. Когда я думаю, сколько раз они, например, целовались, или стояли вот так, как стоим мы, мне просто становится тошно. Но, с другой стороны, когда я об этом не думаю, мне кажется, что мы единственные, и всего этого никогда не происходило. Может быть, мне нужно поменьше думать?

Она убрала его руки, отошла и села на ступеньку лесенки.

– Миллионы планет, это много, – сказал Денисов. – А мы на Земле до сих пор считаем себя единственными. Расскажи мне об этом. Как это все устроено?

– Да никак. Разведано примерно две трети Галактики. Это сейчас. А первые цивилизации возникли еще тогда, когда по вашей планете бегали динозавры. Или еще раньше, я даже не знаю. Есть множество цивилизованных миров, но они почти не общаются между собой. Не из-за расстояния, а потому что все они очень разные. Есть миры, которые растут кучками, как грибы, все из одного корня. Десятки и сотни планет, жизнь на которых имеет общее начало. Иногда бывают войны. Иногда миры гибнут. Например, их уничтожают строннеры, эта галактическая чума. Но чаще они вымирают по собственной вине.