Сосны. Заплутавшие - [73]

Бёрк двигался медленно. Половина мили как будто растянулась на целую вечность.

Он заметил сквозь ветровое стекло первую опору, а когда подъехал ближе, материализовались тросы, а после – мотки колючей проволоки на верху ограды.

Итан остановил «Бронко», не доезжая до нее тридцати ярдов. Было достаточно темно, чтобы это оправдало включение фар, но Итан не хотел рисковать.

Сидя за рулем с двигателем на холостом ходу, он невольно заметил, какой страх испытываешь при виде ограды.

Просто сталь да электроток.

И, учитывая всё, что ограда должна была не пустить в Заплутавшие Сосны, она выглядела бесконечно хрупкой.

Не очень-то похожей на единственное препятствие, стоящее между человечеством и его вымиранием.

* * *

Кейт оказалась права. Пень невозможно было проглядеть.

Со стороны он смахивал на огромного серебряного медведя, стоящего на задних лапах. Засохшие шишковатые ветви возле верхушки вздымались, как угрожающие когти. Эдакий зловещий силуэт, который в полутьме мог заставить человека вздрогнуть.

Итан остановил машину рядом с пнем.

Схватил ружье.

Шагнул из машины на лесную подстилку.

Темнело, и темнело слишком быстро.

Стук захлопнувшейся дверцы эхом отдался в лесу.

Потом обрушилась тишина.

Бёрк обогнул пень.

Тут не было снега, просто подстилка из слежавшихся сосновых иголок – и ничего, указывавшего бы на присутствие двери.

Итан открыл заднее окно «Бронко», опустил заднюю дверцу и схватил лопату и рюкзак.

* * *

Он копал уже полчаса, когда лезвие лопаты ударилось обо что-то твердое. Отбросив лопату, Итан упал на колени и руками вырыл остатки сосновых иголок, которые скапливались тут два, а может, и целых три года.

Дверь была стальной. В три фута шириной, четыре высотой, она блеснула на фоне земли.

Дверь была заперта на висячий замок, который годы дождей и снега почти превратили в порошок. Один сильный удар лопатой – и он сломался.

Итан вскинул на плечо рюкзак.

Зарядил ружье.

Повесил его под правую руку.

Вытащил большой пистолет и вогнал в патронник обойму с разрывными пулями калибра.50.

Петли двери заскрипели, как грифельная доска, если провести по ней ногтями.

Внутри было темно – хоть глаз выколи. Из-под двери пахло влажной землей.

Итан вытащил из-за ремня «Маглайт»[42], включил его и пристроил на «Пустынного орла».

Ступеньки были вырублены в земле. Итан начал осторожно спускаться. Девятая ступенька оказалась самой нижней.

Луч света выхватил проход, обрамленный и поддерживаемый брусьями четыре на четыре дюйма. У конструкции был такой вид, будто ее сработали вручную и второпях, и она не внушала доверия.

Итан прошел под корнями дерева и вмурованными в землю камнями.

В середине проход как будто сузился, плечи Бёрка коснулись стен, и ему пришлось двигаться, как горбуну, чтобы не задевать головой потолок.

На середине пути Итану показалось, что он слышит сквозь землю, как гудит ограда, и благодаря астрономическому напряжению прямо над головой чувствует пощипывание, когда корни касаются волос.

Он ощутил тесноту в груди, как будто легкие его расширялись, но знал: это чисто психосоматическая реакция на то, что он идет по подземному пространству.

И вот он стоит у подножия еще одной земляной лестницы, и его фонарик озаряет вторую стальную дверь.

Он мог бы вернуться, взять лопату, неуклюже постучать по двери.

Вместо этого Итан вынул пистолет и взял на мушку заржавленный висячий замок.

Сделал вдох.

И выстрелил.

* * *

Час спустя Итан закрыл заднюю и откидную дверцы машины.

Вернул ружье на подставку.

Распростерся на крыше машины. Соленая влага жгла ему глаза.

Здесь, в мрачной глубине леса, свет почти померк. Было так тихо, что Итан слышал, как сердце стучит в груди, которой он прижимался к металлу. Когда он снова смог нормально дышать, он встал.

Ему было жарко, но теперь пот холодил кожу.

– Какого дьявола ты затеял?

Итан резко обернулся.

Пэм стояла, вглядываясь сквозь тонированное стекло в заднюю часть «Бронко». Она возникла словно бы ниоткуда. Одетая в обтягивающие голубые джинсы, которые подчеркивали ее фигуру, и в красную безрукавку, со стянутыми в «конский хвост» волосами.

Итан присмотрелся к ее тонкой талии. Насколько он мог видеть, она была не вооружена, если только не припасла что-нибудь компактное за поясом сзади.

– Проверяешь меня, шериф?

– У тебя есть оружие?

– Ах, верно! И только из-за этого ты пожираешь меня глазами…

Пэм подняла руки над головой, как балерина, приподнялась на носках теннисных туфель и быстро крутнулась.

Оружия у нее не оказалось.

– Видишь? – сказала она. – В этих джинсах нет ничего, кроме маленькой старушки меня.

Итан вынул пистолет из кобуры. Сжал его в опущенной руке. Увы, не заряженный.

– Это большой пистолет, шериф. Ты ведь знаешь, что говорят о парнях с большими пистолетами.

– Это «Пустынный орел».

– Пятидесятого калибра?

– Верно.

– Из этой твари можно уложить медведя.

– Я знаю, что ты сделала с Алиссой, – сказал Итан. – Я знаю, что ее убили вы с Пилчером. Зачем?

Пэм рискнула сделать шаг к нему.

Их разделяло восемь футов.

– Интересно, – сказала она.

– Что?

– Теперь я сократила дистанцию между нами. Два шага – два больших шага, – и я смогу очутиться в твоем личном пространстве, однако ты мне даже не пригрозил.