Сосна на развилке - [10]

Они замолчали. Глебов, глядя на лампочку, около которой кружило с дюжину мух и комаров, подумал, что и они сейчас вот так же кружат возле истины и так же беспомощны и слепы. Правда, он ни на минуту не сомневался в том, что все их действия, мысли, рассуждения - маленькие, может быть, не совсем целенаправленные шажки к этой истине и что в конце концов они придут к ней. Однако надо было спешить, чтобы быстрее обезвредить, разоблачить преступника, чтобы он, окрыленный безнаказанностью, не совершил другое, может быть, более жестокое преступление.

- Зачем ему грабить, если деньги и так, образно говоря, шли к нему? продолжала Светлова. - Ведь все село знало, что он продает этот злополучный крест. - Татьяна Михайловна хотела сказать что-то еще, как вдруг в дверь постучали.

- Входите, - разрешил Глебов.

Дверь открылась, и на пороге появилась Василиса. Она медленно обвела присутствующих взглядом и остановила его на Глебове.

- Я к вам, - и, помолчав, добавила: - по личному делу.

Было уже поздно. Попрощавшись, Татьяна Михайловна и Белкин вышли, оставив Василису и Глебова наедине.

- Слушаю вас, Василиса Тихоновна. - Глебов внимательно присматривался к гостье.

По-видимому, тщательно собиралась к нему Василиса, прихорашивалась. Длинные ресницы были накрашены, на веки наложены тени, отчего лицо ее стало строже, а красота таинственнее.

- Слушаю вас, - повторил Глебов и вдруг почувствовал, что сам он стал предметом изучения, изучения холодного, немного враждебного. - Говорите.

- Знаю я, Даниил Иванович, что мужа моего преступником считаете, глухо произнесла Василиса, прямо глядя в глаза Глебову. - Наверно, насплетничали вам, что плохо мы с Иваном Кузьмичом живем. - И добавила с раздумьем: - разные, наверно, люди насплетничали. Кто лучше, кто хуже - не нам судить. Но... не плохой он человек, не мог он. Я женщина всего лишь, в таких делах, может быть, слишком на чувства полагаюсь. Вам, конечно, виднее...

- Чего вы хотите? - Глебов не мог понять, зачем она пришла к нему в столь поздний час.

- Я ведь жена Прозорова, а вы даже моего мнения обо всем этом деле не спросили...

- Спрошу еще.

- Когда? - Вопрос был задан резко, жадно, и глаза полыхнули любопытством и нетерпением.

- Думаю, скоро.

Она обмякла, опустила глаза.

- Ну что ж, вам виднее. - Василиса поднялась со стула, оперлась руками о край стола и, оказавшись над Глебовым, глядя на него сверху вниз, помолчав, сказала медленно, продуманно: - Конечно, деньги с человеком невесть что делают. Кузьмич мой к деньгам не привык, помутился, когда крест унаследовал. Изменился он за последнее время - скрытный, задумчивый стал. Трудно с ним... Не знаю, что и делать...

Она перебирала по столу холеными, не приученными к тяжелой сельской работе пальцами. Потом резко оттолкнулась от стола, улыбнулась задумчиво чему-то и сказала почти весело:

- Ну прощайте. Не спешите насчет моего Кузьмича с выводами. Жаль старика, если в неволю его запрячут.

- Вы все сказали? - пристально глядя на нее, немного пораженный, спросил Глебов.

- Да хотела сказать многое... Как-то не получилось... - Василиса опять улыбнулась и кокетливо опустила глаза. - Вы уж больно пристально на меня смотрите. По привычке, наверное, ведь с преступниками дело имеете... Словом, если понадоблюсь, приходите. Может, дома смелее буду.

И дверь за ней мягко захлопнулась.

Странное впечатление оставил этот разговор у Глебова. Василиса просила быть помягче к мужу. Но уж очень неотчетливо звучала эта просьба. Да ведь она уже приклеила Кузьмичу ярлык преступника. Может быть, у нее есть для этого основания?

Со смутным беспокойством Глебов вышел на крыльцо. Полная луна освещала заснувшее село, рождая мысли о земной суете. Ночная свежесть немного успокоила его. Он вернулся в свою маленькую комнату, лег в постель и перед сном по давней привычке обдумал план работы на завтра. "Поеду во Владимир. Белкину поручу разузнать, не прибыл ли в село кто-нибудь чужой, не появлялись ли незнакомые люди в окрестностях села. Следы возле тела Басина многочисленные, свидетельствуют о борьбе, есть следы обуви большого размера. Татьяна Михайловна молодец..." Тут мысли его смешались, и он уснул с улыбкой на губах.

Проснулся он от того, что почувствовал - на него кто-то смотрит. Прямо перед ним в тусклом свете зарождающегося утра в проеме окна вырисовывался неясный силуэт головы человека, наблюдающего за ним. Стараясь не выдать своего пробуждения, Глебов сквозь ресницы попробовал разглядеть человека. "Кузьмич, - вдруг понял он. - Зачем в такую рань, чего хочет?" И тут Иван Кузьмич поднял руку к стеклу и решительно постучал:

- Даниил Иванович!

- Сейчас. - Глебов быстро оделся, подошел к двери и откинул крючок. Входите.

Иван Кузьмич нерешительно вошел, сел на предложенный стул.

- С просьбой я к вам. Отпустите в деревню. Это рядом, там брат у меня жил, который умер. Жена его просит по хозяйству помочь.

- Где деревня, далеко? - больше для того, чтобы оттянуть решение, поинтересовался Глебов.

- Да три километра всего-то.

Сутулый, жалкий, Иван Кузьмич вызывал сейчас у Глебова сочувствие. "Куда он денется от родных мест? Да и зачем ему куда-то деваться?" В общем, он отмел мысль о побеге Кузьмича.