Соседский ребенок - [10]

Мои глаза распахиваются, и я тут же зажмуриваюсь, ослепленная ярким светом, заливающим спальню. Мне снился сон. Кошмар. И мне в моем сне было жарко и душно. Мне и сейчас жарко, простыня прилипла к телу. Воздух. Мне нужен воздух. Я выбираюсь из кровати и спешу к окну, но оно закрыто. Заперто. Не могу вспомнить, куда положила ключ.

В моем сне Дейзи плакала, но в реальности она не плачет. Она молчит. Я в панике бросаюсь к колыбели, уверенная, что ее там нет. Она на месте. Мирно спит. Ее щечки порозовели, но лобик прохладный на ощупь. Я растопыриваю пальцы и вижу, как они дрожат.

Часы возле кровати показывают одиннадцать тридцать пять утра. По мере того, как мой кошмар тает, ко мне возвращаются воспоминания об утренних событиях. Я была у Мартина, потом вернулась домой. Я успокоила Дейзи, проверила все окна и двери и легла спать. В голове пульсирует боль. Тот чертов молоток продолжает стучать. Я слышу его даже через закрытые окна. Стоит мне подумать, что он замолчал, как стук возобновляется. Просто пытка какая-то.

Тяжело опускаюсь на край кровати и беру с тумбочки телефон. Пытаюсь успокоиться и унять бешено скачущие в голове мысли. И понять, на каком я свете. Тот кошмар выбил меня из колеи. Я вынуждена снова и снова повторять себе, что со мной ничего не случилось. Что я дома. Что Дейзи со мной. Что ничего не изменилось. Тогда почему у меня такое чувство, будто я нахожусь в какой-то мрачной параллельной вселенной?

У меня и в самом деле нет настроения куда-либо идти, поэтому я быстро набиваю сообщение своей ближайшей подруге Мелинде Кларк. Она с двумя детьми – Джеймсу почти четыре, а Кейти два – живет через дорогу в первом доме.

Телефон звяканьем извещает меня о мгновенном ответе:

«Только попробуй продинамить меня. Ты идешь, и точка».

Несмотря на назойливую головную боль, я не могу удержаться от улыбки. Мелинда как бульдозер. Печатаю в ответ:

«Извини, Мел, но тебе придется обойтись без меня».

«Ты вынуждаешь меня в одиночестве противостоять “успешным”».

«Успешными» мы прозвали наших одноклассниц. Такое впечатление, что они все поголовно поднялись до недосягаемых высот и живут в роскошных огромных особняках с супербогатыми мужьями. Если не считать этого, то они обычные земные женщины, с которыми можно от души повеселиться. Мел и сама когда-то была из «успешных», пока два года назад ее не бросил богатый и идеальный муж Крис ради двадцатилетней студентки танцевальной школы. Сейчас она сама воспитывает их детей. Крис купил ей дом и выделил щедрое ежемесячное содержание, однако он редко навещает детей, что очень печалит их. Если бы Мел захотела, она могла бы поселиться и в более шикарном доме; просто она предпочитает жить рядом со мной, а не во дворце.

Иногда, в редкие моменты, когда обижаюсь на весь мир, я говорю себе, что Мел переехала сюда только для того, чтобы иметь меня под рукой в качестве няньки. Люблю ее всем сердцем, но наши отношения всегда напоминали улицу с односторонним движением: ведь это я бросалась к ней на помощь, когда она оказывалась в сложной ситуации, и я присматривала за ее детьми, когда приходила беда. Если честно, ей трудно отказать. Ее родители погибли в автомобильной аварии, когда она была подростком, и ближе нас с Домиником у нее больше никого нет.

Меня мучают угрызения совести за то, что я подвожу ее, но они не настолько сильны, чтобы согласиться пойти.

«Приду на следующую встречу. Обещаю».

«Я иду к тебе. Буду через минуту».

Черт. Я быстро пишу в ответ:

«Не звони в дверь. Дейзи спит».

Бегу в ванную и умываюсь холодной водой. Когда спускаюсь вниз и открываю дверь, Мел уже идет по нашей дорожке. Она прекрасна: зеленые глаза, вьющиеся блестящие рыжеватые волосы, роскошная фигура с тонкой талией. Многие женщины не знают, что делать с такой фигурой, но только не Мел. Она подчеркивает свои изящные формы с помощью стильного гардероба, в котором есть облегающие юбки-карандаш, платья с ремешком и пышной юбкой по моде пятидесятых и брюки-капри. А ее грудь мы прозвали «восьмым чудом света».

– Кирсти, ты жутко выглядишь, – заявляет она без предисловий.

– Я и чувствую себя жутко.

Мы идем на кухню.

– Черт, ну и жарко тут, – говорит она, морщась и обмахиваясь рукой с кроваво-красными ногтями. – Ради бога, открой двери. Неудивительно, что тебе плохо. Я в твоем доме всего тридцать секунд, а уже как будто подхватила грипп. – Она проходит к складной задней двери, поворачивает ключ и раздвигает створки. – Ох, вот так лучше. – Мел полной грудью вдыхает свежий воздух. Я поневоле делаю то же самое.

– Привет, Мел, – говорю я. – Как всегда, рада тебя видеть.

Она пихает меня в плечо.

– Язва ты моя ненаглядная. А почему в доме воняет трусами старой девы?

– Разве ты не слышала, что случилось вчера? – спрашиваю я.

Она мотает головой и садится за кухонный стол.

– Подожди минутку. – Я прохожу в гостиную, беру радионяню, возвращаюсь на кухню, сажусь напротив Мел и рассказываю ей о том, что слышала вчера вечером.

– Чудно, – говорит она. – Так вот почему полиция ходила по домам и спрашивала про детей! Они не упоминали ни о тебе, ни о том, что ты слышала. Просто спрашивали, есть ли с доме маленькие дети и не болтались ли в окрестностях какие-нибудь подозрительные личности. Я все гадала, что случилось.