Соседки - [39]

Дело в том, что Галочка давно в село не приезжала и относилась к рассказам Василия Петровича о соседях и соседках как к неуклюжим попыткам ее развлечь деревенскими байками. И жалела его за то, что он такой глупый. Но в эту ночь… В эту ночь у нее появились определенные сомнения в том, что Василий Петрович всегда рассказывает ей только сказки. А если и правда… Но как это проверить? И при чем тут кот? Точнее, его привидение. Что он может об этом знать? И рука Галочки потянулась к телефону, и она вызвала Нарцисса, который сделал вид, что очень рад встать в два часа ночи и мчаться по ночному лесу, чтобы спасать проходимца, отобравшего у него Галочку. И ее деньги.

А по дороге в село Галочка вдруг вспомнила, что видела каких-то странных девушек в сельском клубе, в котором ее дружок изображал призрака отца Гамлета во время дурацкого, невозможно дурацкого представления, которое закончилось скандалом и во время которого угрюмые жители этого заповедника играли преимущественно самих себя. И она припомнила, что незнакомки, хотя они и были одеты в рваные тряпки, но выглядели очень даже, ведь любая тряпка на девушке, которая по-настоящему красива, выглядит, как нечто коллекционное. И Галочка похолодела: неужели пылкий Васенька опять увлекся? На этот раз этими загадочными соседками. И может быть, сейчас…

Ей стало так грустно и обидно, что она чуть не приказала Нарциссу развернуться и возвратиться в город и только усилием воли заставила себя продолжить путь. «Пусть уж горькая правда, но правда, – думала Галочка. – Лучше одиночество, чем подозрения и неизвестность». И «мерседес» бесшумно прикатил к дому Гапки, и Галочка вышла из него, все еще не решив, как ей быть. На улице не было ни души, за исключением Тоскливца, тащившего на спине мешок, в котором что-то трепыхалось.

«Какая гадость этот Тоскливец, – подумала Галочка. – Он похож на ядовитую рыбу, от которой никакого толка. Хотя и Васенька тоже хорош».

Она толкнула калитку и зашла во дворик, в котором на утоптанной земле не произрастало ни одно растение, что являло разительный контраст с соседними усадьбами, на которых бабы выращивали для самих себя, а не для продажи разнообразнейшие, хотя и безвкусные цветы. «Эта земля, как душа Гапки, – подумала Галочка. – Хотя, если честно, наверное, это Василий Петрович отчасти виноват в том, что эта сельская девушка превратилась в совершеннейшего дракона».

Дверь в дом была не заперта, и Галочка проникла в знакомое жилище. На тахте в одежде спал Васенька. Один. Сквозь дверь в спальню доносился сочный храп.

Она прикоснулась к его плечу, и тот вскочил с криком: «Васька! Рассказывай!», но увидел перед собой свою подругу и со сна обрадовался ей даже больше, чем обрадовался бы бывшему коту.

– Галочка, ты здесь, – заворковал Голова. – Как хорошо, как я тебе рад, а то я здесь совсем один.

– Ну уж совсем один, – раздался из норы мелодичный девичий голос, в котором слышалась одновременно и легкая насмешка, и затаенная грусть.

– Это кто, Васенька? – робко спросила Галочка, радость которой от искренности Василия Петровича тут же рассеялась и уступила место тревожной, ранящей сердце ревности.

– Крыса, – ответил тот. – Так называемая соседка. Нечистая сила, одним словом. И если я до понедельника не очищу от них село, Акафей меня уволит. Навсегда. Но теперь у меня есть шанс – мне удалось договориться с Васькой.

И он что-то зашептал на ухо Галочке так, чтобы соседка не могла его услышать, и сколько та не высовывалась из норы, ей так и не удалось ничего подслушать. А Галочка с любопытством смотрела на золотоволосую девушку, которая до половины высунулась из норы.

– Может быть, тебе помощь нужна? – спросила у нее Галочка. – Если ты, как утверждает Василий Петрович, превращаешься в крысу, то, может быть, это болезнь?

– Это тебе помощь нужна, – отрезала соседка, но не так грубо, как всегда, и скрылась в норе.

Галочка и Василий Петрович уже собрались было уходить, как дверь из спальни неожиданно открылась и показалась заспанная Гапка. Она недоверчиво осмотрела Голову и его подругу и сделала для себя вывод, что угрозы они для нее не представляют. И молча закрыла за ними дверь, сама поражаясь своей кротости и ангельскому характеру. Но поражалась она только до тех пор, пока не увидела в норе задорную девичью рожицу, которая с таким же любопытством рассматривала Гапку, как Гапка ее.

– Брысь! – сказала Гапка. – Постылая! Ну как тебе не надоело по норам шастать? Хочешь – я сдам тебя на опыты в лабораторию? Заодно они тебя и вылечат…

Но в ответ Гапка услышала нечто такое, что заставило ее швырнуть в мерзкую крысу-оборотня домашней, такой теплой и удобной, тапочкой. И та попала прямо в хорошенькое личико, торчавшее из норы. И в ответ на эту выходку Гапка выслушала про себе целый поток крысиной клеветы, который мы не осмеливаемся цитировать тут, чтобы не шокировать нашего взыскательного читателя. Скажем только, что наименее злобным из эпитетов, которыми была награждена хозяйка дома, был «пожирательница чертовкиных трусов». Разумеется, Гапочкино настроение было подмочено на перспективу, да и любимый тапочек пропал, и она, пробормотав только, что «найдет на грызунов управу», отступила в спальню и забралась под толстое байковое одеяло, которое надежно, по крайней мере пока она спала, отделяло ее от холодного и злобного мира.