Соседка - [8]

– Не знаю, что об этом думают все прочие, но лично мне надоел этот дурацкий допрос, – сказала я. – И мне было бы куда интереснее послушать сплетни с подиумов.

Желто-коричневые глаза Сэмми блеснули, как полированная медь.

– Ну, так с чего мне, по-вашему, лучше начать?

* * *

К тому времени, когда Сэмми наконец ушла, уже начало смеркаться. После пары бокалов джина с тоником я до такой степени раскрепостилась, что крепко обняла ее на пороге и пообещала скоро позвонить ей или написать и-мейл. Стоя в дверях, я смотрела, как она доходит до конца улицы и как ее густые длинные волосы цвета шоколада блестят по дороге в свете уличных фонарей.

– По-моему, все прошло просто великолепно, а ты как считаешь? – сказала я, вернувшись в гостиную.

Меган задумчиво кивнула.

– Угу, с ней и впрямь все в порядке, и думаю, она по-настоящему запала на наш дом.

Я уселась на диван и прижала к груди одну из подушек.

– Я считаю, что из Сэмми выйдет замечательная соседка; собственно говоря, полагаю, нам было бы нелегко найти кого-нибудь лучше.

Меган бросила на меня странный взгляд.

– Как ты можешь так говорить, если мы пока побеседовали только с двумя кандидатками?

– Не знаю, в ней есть что-то такое… мне трудно выразить это словами, просто мне кажется, что она бы отлично нам подошла.

– По-моему, нам не стоит принимать слишком поспешных решений, – ответила на это Меган, практичная, как всегда. – Возможно, Сэмми просто кажется нам таким хорошим вариантом, потому что мы сравниваем ее с кандидаткой, которая приходила вчера, а единственный способ избавиться от подобной необъективности – это познакомиться с четырьмя оставшимися кандидатками на место нашей соседки.

Я изумленно покачала головой.

– У тебя ко всему такой сугубо научный подход, Мег.

– В самом деле? – хмурясь, спросила она.

– Да – ты думаешь головой. А я – сердцем. Вот почему из нас с тобой и получается такая хорошая команда.

Меган замолчала и начала дергать себя пальцами за нижнюю губу, как делала всегда, когда о чем-то размышляла.

– А тебе не кажется, что Сэмми какая-то уж очень лощеная? – спросила она наконец.

– Ну, она ведь работает в мире моды.

– Я имела в виду не ее внешность.

– Тогда что?

– То, что у нее сразу же находились правильные ответы на все наши вопросы. Мне показалось, что она вроде как… не знаю, как сказать… ну, ее поведение выглядело отрепетированным.

– Возможно, за те годы, что она делит жилье с кем-то еще, у нее было столько ознакомительных бесед с потенциальными соседями по квартирам, что она знает все правильные ответы назубок, – предположила я. – Так что не стоит считать, что это говорит против нее.

Меган что-то неразборчиво пробормотала.

– Ну так как, мы предложим ей ту комнату? – продолжала я гнуть свое.

Меган вздохнула.

– Ну… хорошо, если ты действительно так этого хочешь. Полагаю, это избавит нас от головняка, связанного с проведением ознакомительных бесед со всеми остальными. – Она подняла свой бокал. – Выпьем же за успешное окончание поисков нашей новой соседки.

Я улыбнулась; я не ожидала, что Меган сдастся так легко. Я тоже подняла бокал и чокнулась с ней.

– За нашу новую соседку.

5

Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

Я не свожу глаз со стены гостиной, считая птиц. Обои здесь такие красивые – фон у них голубой, а на нем нарисованы три огромные ветки. На ветках сидит множество разноцветных птиц: большие, маленькие, некоторые даже уже расправили крылья, как будто собираются взлететь, но мои самые любимые – это совсем крошечные с длинными острыми клювиками. Папа говорит, что они называются колибри и что они могут летать вправо, влево, вверх, вниз, задом и даже вниз головой. Как же это прикольно!

Папы сейчас дома нет, он вернется только в шесть пятнадцать. Он инженер-землеустроитель, хотя я точно и не знаю, что значит это слово. Но должно быть, это хорошая работа, потому что у него есть ужасно красивый дипломат, обтянутый коричневой кожей, который я люблю нюхать, когда вокруг никого нет, ведь он пахнет так чудесно, а внутри его полно карт, чертежей и других с виду важных бумаг.

Мама лежит на диване – днем, после того как я возвращаюсь из школы, она чаще всего ложится спать. Не понимаю, от чего она всегда такая усталая – ведь нельзя сказать, что ей приходится делать так уж много дел, после того как она оставила свою работу в банке. Ее волосы разметались по подушке, и она ужасно громко храпит – так громко, что, считая птиц, я то и дело сбиваюсь со счета. Я бы предпочла сидеть сейчас не здесь, а на втором этаже, в моей спальне, мастеря фенечки, даримые в знак дружбы, с помощью специального набора материалов, который мне подарили на Рождество. (Я уже изготовила двенадцать таких фенечек, но пока мне некому их дарить.) Но мама не разрешает мне подняться к себе в комнату – она говорит, что я должна оставаться в гостиной, чтобы она могла присматривать за мной. А может быть, наоборот, чтобы я могла присматривать за ней. Сейчас я уже не помню. Мне даже нельзя смотреть телевизор, потому что, по словам мамы, шум от него разбудит ее. Обычно я в таких случаях читаю книгу, но сейчас их запас у меня закончился. Я беру их в библиотеке и быстро-быстро глотаю. Поэтому я и считаю птиц – больше мне просто нечем заняться.