Соседи - [43]

— Место у вас красивое — живете в лесу! — сказал он, оглядываясь в конец Ушканки, за воротами которой зеленела широкая поляна, окруженная молодым сосняком. Таких полян за Ушканкой много, до самого Харгантуйского мостика. Клубнику и маслята ушканцы собирают прямо за воротами.

— Сколько ходил, ездил — и не видел! — сказала Феня, довольная, что Яков похвалил Ушканку.

— Однако мы с тобой заговорились! — оказал Яков. — Не к дождю ли?

— А ну его, дождь вчера был!

— Чего, чего, а дождя нынче хватает. Ни одно лето мы с Дементием столько не мокли.

По той же стороне, где стояли Феня с Яковом, прошли два ушканских мужика — Иван Черный и хромой с войны Игнат Максименко. Они поздоровались с Яковом, потом — с Феней. Пройдя немного, оглянулись, видимо, заинтересовавшись, о чем пастух говорит с Феней. Игнат возобновил какой-то рассказ — что-то чертил рукой в воздухе, Иван Черный внимательно слушал, и, хоть был и не хромой, а едва поспевал мелкими шажками за Игнатом, теперь уже что-то показывавшим в воздухе двумя руками.

— Рано гонишь, — сказала Феня, проводив взглядом мужиков, идущих в бригадную контору. Ивана Черного не стало видно, а голова Игната в зеленом картузе еще несколько раз показалась из-под горы.

— Гоню-то рано, да вот с тобой простоял!

— И постоять надо, и поговорить, — сказала Феня. — На то и люди.

Яков дернул поводьями, гнедой конь с длинным завязанным хвостом, выгнув шею, стал удаляться от ворот медленной рысью.

Яшкин конь не выглядел бы красавцем, если бы у него не было длинного хвоста. Летом Павел Аншуков поотрезал всем коням хвосты. Белопадские модницы, приезжающие из города, приобрели у него конские хвосты на шиньоны бесплатно или по дешевой цене — за бутылку. И только у Яшкиного коня Павел не решался отрезать хвост.

19

В лесу у Якова было достаточно времени поразмышлять над своим разговором с Феней.

За ее словами Яков увидел что-то такое, чего он не мог объяснить сразу. Он снова хотел представить ее враждебной, — но виделась Феня в каком-то другом, невраждебном свете…

— Смурной ты сегодня, — сказал ему Дементий, когда они сидели и обедали на колодине.

— Что-то нездоровится, — соврал на этот раз Яков, хотя у него на самом деле частенько побаливал желудок.

— Ешь больше, и все пройдет! — посоветовал Дементий.

— Пробовал, — с неохотой проговорил Яков.

— Ну и как?

— Не помогает. С этой пастьбой гастрит или язву заработал, это точно.

— Не обращай внимания, — дал еще один совет Дементий, — и все пройдет.

Сам он никогда ничем не болел и людским жалобам на болезни не верил. Все болезни, считал он, идут от простуды и от мнительности, и он, вымокнув или намерзнувшись, парился в бане до потери сознания и — точно! — ни разу не болел. Выглядел он хоть и не моложе своих пятидесяти пяти лет, но зато крепок был, как листвяк, возле которого они сидели.

— Вот кому дал бог здоровья — Петру Ивановичу! — сказал Дементий.

— Дело не в здоровье, — ответил Яков, разрезая сало на мелкие пластики и забрасывая в рот быстрым, едва заметным движением.

— А в чем?

— В настойчивости.

— И ведь грамота небольшая, — заводил разговор Дементий в нужном для себя направлении. Малое образование Петра Ивановича и его авторитет никак не совмещались, когда Дементий начинал сравнивать одно с другим.

— Голову надо иметь, — сказал Яков, складывая в сумку остатки еды. — Другой всю жизнь учится, а толку никакого.

— Это правильно, — согласился Дементий.

Якову разговор показался незавершенным, и он, чтобы полнее сказать свое мнение об учителе и чтобы отбить у Дементия поползновение на личность учителя, сказал то, что не однажды говорил раньше и над чем опять думал в последнее время, — в связи с тем, что кто-то ходит около дома Мезенцевых.

— Таких, как Петр Иванович, мало: на десять деревень, как наша, один или того меньше. Для меня он особенный человек, мы ему и в подметки не годимся.

— Это почему? — не согласился Дементий.

— Разглагольствовать любим, — ответил Яков. — А как до дела дойдет, нас в кустах искать надо.

— Ты про меня? — сказал Дементий и, не мигая, уставился на Якова.

— Про всех.

— О себе ты так не скажешь.

— И я не лучше.

Дементий захохотал так громко, что, наверно, распугал всех диких коз на Марьиных буграх.

— Зря ты, Яков, и меня и себя ругаешь. Мы ни в чем не провинились: пасем хорошо, на чужое не завидуем, попадет человек в беду — выручим.

— Пасем хорошо, а все остальное — болтовня.

— Я с тобой не согласен, — сказал Дементий, взглядывая на небо и как будто отыскивая там какой-то ответ. Посмотрев еще раз на небо, на деревья, за которыми медленно передвигались коровы, отыскивая лучшую траву, он еще некоторое время молча сидел на колодине и сказал: — Что-то ты не в духе сегодня, Яков, чем-то ты недоволен.

— У тебя был с Петром Ивановичем разговор, чтобы ты поглядывал, может, этот человек в лесу встретится?

— Был.

— И что ты сделал?

— Я-то сделал, — Дементий пересел на новое место на колодине. — А вот что ты сделал? Скажи?

— Ответь сначала на мой вопрос. — Яков смотрел на Дементия так, будто держал его на привязи.

— Отвечу, — хвастливо сказал Дементий. — С того самого дня, как Петр Иванович рассказал, что кто-то ходит около его дома, я сплю и вижу этого человека! Пока мы с тобой пасем коров, я не упускаю из вида ни одного дерева, ни одного кустика! Сколько раз я уезжал и на два и на три часа? Думаешь, я столько времени за коровами ездил? Я этого человека искал! Я четыре раза проверил Марьину избу на Татарской заимке и на Ильинке успел побывать!