Сорвать банк в Аризоне - [6]

Прав был лейтенант Санчес. Россия, по мнению среднего американца, это родина понаехавших с , которые развели убийства и бандитизм на Брайтон-Бич в Нью-Йорке, а заодно и в других американских городах. По мнению же эксперта по программированию, который выступит в суде, Россия — это родина прекрасно образованных компьютерных взломщиков-хакеров, которые тоже нагло попирают американские законы. И крыть тут нечем, потому что и то, и в общем-то правда. А объяснить американцам из штата Аризона, что Белоруссия — это не Россия, и вообще невозможно. Это было бы еще труднее, чем научить их правильно выговаривать «». При получении американского гражданства я нарочно принял эту более простую фамилию вместо моей настоящей — Голубович. Но я быстро понял, что просчитался — надо было сокращать хотя бы до «Голуб».

А еще не надо забывать наше славное коммунистическое прошлое. Одна наша знакомая, родом из города на Западной Украине, подала в суд в городе Гэллапе, штат , на дантиста, по ошибке вырвавшего ей один здоровый зуб и заодно сломавшего другой, тоже здоровый. Отрицать причиненный ущерб было невозможно, но адвокат дантиста, между прочим, спросил у нашей знакомой, состоял ли в Коммунистической партии ее давно уже покойный отец. Не подозревая подвоха, она честно ответила, что да, и даже был парторгом на своем предприятии — кажется, это был стеклозавод. В заключительном слове, не касаясь существа дела, адвокат нарисовал картину дочери коммунистического функционера, которая не только прекрасно устроилась на наших американских хлебах, но еще и пытается шантажировать нашего американского врача. Адвокат знал, что среди присяжных были две женщины, чьи близкие в свое время погибли во Вьетнаме, сражаясь с коммунистами. Естественно, дантист был полностью оправдан, а Америка надежно защищена от распространения коммунистической заразы.

Когда я потом вспоминал об этой истории, я иногда пытался вообразить, как бы то же самое дело обернулось на исторической родине. Например, что бы сказал я сам, если бы сидел среди присяжных, и слушал, как добивается правды дочь какого-нибудь мелкого эсэсовца — хотя бы . А при этом я бы помнил, что в моем доме висят на стене фотографии дедушки с бабушкой, такими же эсэсовцами в под Минском. Однако на то, чтобы представить себе свободных советских присяжных, в том числе и себя самого, моего воображения никогда не хватало.

Эти рассуждения, впрочем, ничуть не помогали мне в том положении, куда меня загнал лейтенант Санчес. Отступать мне было некуда — не признаваться же в преступлении, которое я не совершал! Кроме того, если лейтенант уверен, что он все знает, почему он до сих пор не предъявляет мне официальные обвинения или не арестует меня? Решив, что путь напролом самый короткий, я его так прямо об этом и спросил.

Санчес хмыкнул, почти как некоторое время назад, когда услышал примирительные слова Сэма.

, - медленно произнес он, — что бы ни думал обо мне мистер Льюис, я не хочу проблем ни для него, ни для себя. Вы украли университетские деньги, и это нехорошо для мистера Льюиса, потому что ответственность ложится и на него также. Это нехорошо для меня, потому что я обязан следить, чтобы в университете никто и ничего не украл. Факт кражи уже установлен, и расследование уже идет. Вор тоже установлен — это вы, , - и рано или поздно дело должно попасть в суд.

На этих словах лейтенант остановился, спрятал в карман блокнот, который все еще держал в руках, и продолжил:

— Но дело пойдет в только если университет официально, через окружного прокурора, предъявит вам обвинения. А обвинения могут быть разными. Например, если деньги будут возвращены, причем немедленно, обвинение может быть только в несанкционированном и незаконном использовании университетской компьютерной сети. Правда, остается взлом компьютеров банка, но ведь вы знаете, что университет — самый крупный клиент «», так что и банк не будет склонен поднимать шум. Если же деньги не найдут, банк будет вынужден возместить эту сумму университету за счет своей страховки от кражи и ограбления. В результате страховая компания поднимет страховые взносы настолько, что банк может их и не потянуть. А если деньги снова окажутся на месте, все будет тихо и спокойно. Иначе скандала не избежать, и, тогда, если даже и банк, и университет решат не предъявлять вам обвинения, окружной прокурор сам может возбудить дело. А кража полутора миллионов в Аризоне, да еще с громким процессом против русского хакера — это лет десять, не меньше.

— А если бы он был не русский, а, скажем, мексиканец? — спросил Сэм.

— Тогда — пять, а то и два, — ухмыльнулся лейтенант Санчес, — учитывая влияние мексиканской общины в . Кстати, если вы, мистер Льюис, хотели подчеркнуть, что я мексиканец, вы ошиблись. отец и мать, к вашему сведению, эмигрировали не из Мексики, а из Сальвадора. И, заметьте, эмигрировали совершенно законным образом.

На этом месте Сэм начал заверять лейтенанта, что ничего подобного он в виду не имел, а я стал лихорадочно обдумывать, как же мне быть. Картина, нарисованная Санчесом — конечно, за исключением того, что это я украл