Сорок лет назад - [50]

— Нет, тетушка. В общем-то, я догадывался, что свое состояние он сколотил уж никак не на «Оскарах».

Миссис Хептон понимающе кивнула головой и глотнула из своего стакана. Максим узнал все, что хотел и, оставив недопитый чай на подносе, решительно встал.

— Извините меня, тетушка, но нам пора ехать. Скоро стемнеет. Я не хочу заставлять дядюшку зря волноваться.

В глазах миссис Хептон отразилось сомнение.

— К чему извиняться, Петр, тем более что ехать-то вы не сможете, по крайней мере, вашим джипом.

— Не понимаю вас, — признался Максим, очень удивленный.

— Вы не проедете. Наверняка дождь размыл грунтовой участок дороги. Ваш дядюшка давно бы мог проложить там асфальт, но он почему-то не захотел. Вы попросту увязнете в глине.

— Что же, в таком случае, делать? — растерялся Максим. — Ведь он даже не знает, где мы.

— Успокойтесь. Слава Богу, есть еще один путь: морем. Гунадаса отвезет вас на катере.

— И то правда. Я совсем забыл о такой возможности, — признался он, краснея.

* * *

Задрав кверху нос и оставляя позади себя широкую пенистую полосу, катер уверенно врезался в морскую гладь. Брызги, прорывавшиеся за лобовое стекло, усеивали лицо и руки, открытые до локтей. Сильный встречный ветер мгновенно забивался в рот, как только кто-то из них пробовал что-нибудь сказать. Поэтому они переговаривались с помощью жестов. Одной рукой Максим обнимал Ашу, а другой увлеченно показывал ей то то, то это на берегу. Издали тот выглядел просто игрушечным. Хотя за кормой яростно бурлила морская вода, и кильватерные волны, помеченные пеной, убегали назад в считанные секунды, глядя на берег, можно было подумать, будто они прикованы к одному и тому же месту. Рыбацкие деревушки затаились в гуще деревьев. Если бы катамараны, вытащенные на песок, не выдавали их присутствие, берег показался бы совершенно безлюдным. Дальше и в самом деле неприступный мангровый лес завладел побережьем. Стволы деревьев торчали прямо из воды, обманывая кажущейся близостью суши.

Дядюшкина вилла выросла неожиданно там, где поначалу вроде бы ничего и не было. Катер изменил курс на несколько румбов и сбросил скорость. Мотор чуть слышно тарахтел, пока Гунадаса, заставляя петлять между прячущимися рифами, вел его к берегу. Первой блеснула в закатных лучах черепичная крыша дома. Затем они увидели пирс и движущуюся по направлению к нему фигуру человека. Дядюшка не расставался с тростью, значит, это мог быть только Чан.

Катер тернул бортом о деревянный столб. Чан закрепил брошеный ему конец каната и помог обоим по очереди взойти на пирс. Несмотря на преклонный возраст, силы ему хватало.

Они сошли с пирса. Прибрежный песок размок после дождя и превратился в глину. Тетушка была права, они могли застрять где-нибудь на полпути.

Чан не проронил ни слова, даже не заикнулся по поводу их опоздания, и ушел вперед. Максим обратил внимание на окна коттеджа: несмотря на сгустившиеся сумерки, света нигде не было видно. Ни в библиотеке, ни в дядюшкиной спальне. Это его удивило.

Он мигом взлетел по ступенькам на второй этаж. Спальня была пуста. Тогда он переступил порог библиотеки. Дядюшка был здесь, в полутьме. Он полулежал в кресле, беспомощно свисающая рука уронила на пол толстую тетерадь, голова запрокинута, рот приоткрыт. Затаив дыхание, Максим дрожащей рукой отыскал выключатель. Яркий свет залил комнату.

Вдруг дядюшкина рука дернулась, и он приоткрыл глаза, чтобы тут же прищуриться от света ослепившей его люстры.

— А, это ты, Петр. Кажется, я немного вздремнул. Подойди сюда.

Максим не хотел, чтобы дядюшка догадался, о чем он думал минуту назад.

— Я здесь, дядюшка, — ответил он по возможности ровным голосом.

Тот успел привыкнуть к свету и схватился за трость. Максим помог ему встать на ноги.

— Ну что, как там твоя поездка, ты доволен?

— Спасибо, все хорошо, дядюшка.

— А как поживает тетушка Патриция?

— Выглядит замечательно. Просила передать, чтобы вы скорее поправлялись.

— Со мной все в порядке, — рассерженно отмахнулся дядюшка. — Она ошибается, если рассчитывает увидеть меня на больничной кровати. Если мне и суждено умереть, то уж лучше я это сделаю стоя.

Максим нагнулся, чтобы подобрать с пола оброненную им тетрадь. Прежде чем вернуть ее дядюшке, он успел взглянуть на обложку. Тетрадь была подписана лишь двумя датами, обозначавшими период. Кажется, 1962 — 66 г.г.

— Спасибо, Петр, — дядюшка спрятал рукопись в толстенную папку с коленкоровой обложкой, папку, в свою очередь, бросил в ящик письменного стола, на два оборота провернул ключ и опустил его в свой карман.

* * *

Утро вновь было солнечным. Разбуженный его розовым сиянием, Максим вскочил с постели, помня только о том, что уже через несколько минут ему предстоит морское купание вдвоем с Ашей. Впрочем, солнце успело взойти высоко, она давно могла быть там. Он перемахнул через подоконник и стал пробираться прижимаясь к стене, подальше от колючек, норовящих вцепиться в его рубашку.

Аша стояла на том же месте, на пристани, готовая спрыгнуть в воду. Увидев его поднявшимся на пирс, она отступила от края и замерла в ожидании. Он подошел с намерением ее поцеловать, но она опасливо покосилась на окна коттеджа и увернулась от поцелуя. Максим скорчил кислую гримасу.