Сорок дней, сорок ночей - [65]
— А мы?
— Жаль, на Ак-Бурунскую крепость не пошли… Там бы мы кум королю были. Боеприпасов полно, оружия. Склады продуктовые, причалы…
Закончив с ранеными, захожу в соседний отсек. Большой зал. Посредине стол, на нем трофейная громоздкая рация.
Бородатый радист копается в аппаратуре — ему присвечивают карманным фонариком. Рядом, опираясь на палку, стоит плотный с усами полковник — комдив.
— Я «Вымпел»… Я «Вымпел», — надрывается радист. — Слышите меня? Слышите меня?
Комдив подергивает усами.
— Пробуй еще…
С час на сопке спокойно. Потом немцы опять атакуют. В убежище то и дело забегают связные. Меньше и меньше становится людей внутри. Наконец на вольтметре вздрагивает красная стрелка — рация заработала.
Комдив говорит с командующим.
— Понял вас. Угольная пристань… Угольная пристань, — повторяет он.
Вбегает офицер-моряк, возбужденно что-то докладывает комдиву. Комдив машет рукой — всем выходить наружу!
По всей верхушке вспыхивают автоматные очереди, пересекаются огненные трассы. Рассыпаемся по ходу сообщения. Стреляем редко, когда немцы подползают совсем близко. Отбиваем несколько волн штурмовых групп. Впереди траншеи и вокруг нашего убежища ухает, дыбится земля.
Прямой наводкой садят орудия с соседней сопки. В траншеях находиться невозможно — без толку всех перебьет, и мы укрываемся в убежище. А немец лезет, настырно лезет кверху.
Моряк в бушлате, прилипший к ближайшей от выхода амбразуре, кричит:
— Фрицы! — и бросает в проем окна гранату.
Снаружи в наши окна тоже летят гранаты. Грохают взрывы.
Свистят, взвизгивают пули. Люди выскакивают в коридор. Гаснет свет. Стонут раненые.
— Спокойно, без паники! — врывается властный голос комдива.
Шура, я и пилот вытаскиваем раненых из первого отсека, переносим в глухой угол.
— Нужно идти в контратаку, — говорит пилот и достает пистолет.
Комдив подходит к радисту, который, растопырив руки, прикрывает ватником рацию, и что-то говорит ему. Тот кивает, берет микрофон. Начинает хрипеть, надрываться:
— «Маяк», «Маяк». Прошу огонь по квадрату…
Через несколько минут убежище так встряхивает, что кажется, будто оно сдвинулось с места. Сверхтяжелым, огромным начинают долбить по крыше. Пилот орет мне на ухо:
— Держись… Огонь на себя вызвали!
Вначале удары редкие, их даже можно считать, но скоро они сливаются в лавинный чудовищно-невыносимый гром. Сдавливаешь голову руками, сжимаешься в комок, ожидая, что сейчас все рухнет и завалит.
Верхушка очищена от немцев.
Комдив подзывает Шуру и меня.
— Берите раненых, направляйтесь к пристани Угольной. Подойдут катера — раненых посадите… Только быстро, пока спокойно.
Выходим со связистами, они помогают раненым, провожают нас до половины склона. Дальше дорогу сам знаю. Благополучно добираемся к дому, где я был днем.
— Передохните, — говорю Шуре. — Я мигом сбегаю к Рае, оттуда к причалам… Все разузнаю.
— А кто нам сообщит потом?
— Связного возьму.
Пилот вызывается идти со мной. На улицах пустынно и темно. По мостовой гулко отдаются наши шаги, будто копытами стучим.
Домик и подвал, где лежала Рая, пусты.
— Может быть, моряки с ранеными уже у причалов?
— Все может быть…
Проклинаю себя, что оставил ее.
Дорогу к причалам точно не знаем; комдив сказал, патрули должны стоять, но мы никого пока не встречаем. Тьма.
— Серегу жаль, — горюет летчик. — С первого дня. войны вместе… Неужели с глазами ничего нельзя?
— Выбраться ему отсюда надо… На Большой земле специализированные госпиталя. Филатов делает чудеса…
— Вон, по-моему, костер.
Впереди то появляется, то исчезает ярко-красный лоскут света. Идем на него. На углу — моряк с автоматом.
— Один загораешь?
— А чем плохо? Еще корешок недалеко стоит, — показывает он рукой на море.
В темноте, справа, мерцает красноватое пятно.
— Вдвоем пол-Керчи охраняем, — смеется моряк. — Ребята все к причалам потопали. А вы куда?
Объясняю и спрашиваю, не проходили ли здесь моряки с ранеными?
— Были.
— Девушку раненую с ними не видел?
— Вроде бы не…
Проходим еще с полкилометра и сворачиваем к чернеющей многоэтажной коробке. Ветер с пролива свободно гуляет. Гремит на крыше железо. Волны лупят в развороченные плиты набережной. Причалы разбиты, из воды торчат погнутые сваи. Горбиной выпирает полузатопленная баржа. У дома и на берегу бродят моряки. У каменной стены-ограды, закутавшись головой в шинели, приютились раненые. Раи нет. Отправляю пилота назад к Шуре.
Когда придут катера, точно никто не знает, а раненым находиться у стены небезопасно. Нужно перевести в укрытие.
Моряки хозяйничают во дворе. Тащат в дом доски, пустые ящики, деревянные бочки, солому.
— Чего стоишь? Бери! — кидает мне моряк ящик из- под мин.
Поднимаюсь за ним на последний этаж. В громадной пустой комнате с окнами, выходящими на море, на цементном полу возвышается большая куча барахла.
— Для чего это?
— Ориентир для десанта.
Кучу обливают керосином.
Нужно торопиться.
Выхожу на улицу, собираю всех раненых и веду в подвал. Они говорят, что есть еще раненые на берегу в блиндажах.
Может быть, там как раз и Рая? Но побежать сейчас туда никак нельзя, надо встречать Шуру с ранеными. Стою на углу.
В окнах вспыхивает свет — четыре оранжево-ярких квадрата. Сигнал кораблям!
Свою армейскую жизнь автор начал в годы гражданской войны добровольцем-красногвардейцем. Ему довелось учиться в замечательной кузнице командных кадров — Объединенной военной школе имени ВЦИК. Определенное влияние на формирование курсантов, в том числе и автора, оказала служба в Кремле, несение караула в Мавзолее В. И. Ленина. Большая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны. Танкист Шутов и руководимые им танковые подразделения участвовали в обороне Москвы, в прорыве блокады Ленинграда, в танковых боях на Курской дуге, в разгроме немецко-фашистских частей на Украине.
Сергей Сергеевич Прага родился в 1905 году в городе Ростове-на-Дону. Он участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, служил в пограничных войсках. С. С. Прага член КПСС, в настоящее время — полковник запаса, награжденный орденами и медалями СССР. Печататься, как автор военных и приключенческих повестей и рассказов, С. С. Прага начал в 1952 году. Повести «План полпреда», «Граница проходит по Араксу», «Да, был…», «Слава не умирает», «Дело о четверти миллиона» и многие рассказы о смелых, мужественных и находчивых людях, с которыми приходилось встречаться их автору в разное время, печатались на страницах журналов («Уральский следопыт», «Советский войн», «Советская милиция») и газет («Ленинское знамя» — орган ЗакВО, «Молодежь Грузии», «Молодежь Азербайджана» и др.)
В годы Великой Отечественной войны генерал-лейтенант Н. А. Антипенко был заместителем командующего фронтом по тылу. В своей книге он рассказывает о работе всех звеньев военного тыла в ряде выдающихся боевых операций, проведенных Красной Армией. Книга «На главном направлении» дважды — в 1967 и 1971 годах — выходила в Москве, в издательстве «Наука». В настоящее издание автор внес поправки и дополнения. Предисловие Маршала Советского Союза Г. К. Жукова написано ко второму изданию.
Роман алтайского писателя Николая Дворцова «Море бьется о скалы» посвящен узникам фашистского концлагеря в Норвегии, в котором находился и сам автор…
"Выбор оружия" — сложная книга. Это не только роман о Малайе, хотя обстановка колонии изображена во всей неприглядности. Это книга о классовой борьбе и ее законах в современном мире. Это книга об актуальной для английской интеллигенции проблеме "коммитмент", высшей формой которой Эш считает служение революционным идеям. С точки зрения жанровой — это, прежде всего, роман воззрений. Сквозь контуры авантюрной фабулы проступают отточенные черты романа-памфлета, написанного в форме спора-диалога. А спор здесь особенно интересен потому, что участники его не бесплотные тени, а люди, написанные сильно и психологически убедительно.