Сорочинская ярмарка, Ночь перед рождеством, Майская ночь и др. - [76]

Текст черновой рукописи был перебелен для издания «Вечеров», по-видимому, перед самой сдачей книги в типографию, то есть в конце 1830—начале 1831 г. Сделанные при этом исправления отразились в печатном тексте «Вечеров» и отмечают окончательный этап беспрерывной авторской работы над повестью. [Совершенно необоснованно предположение Г. П. Георгиевского («Памяти В. А. Жуковского и Н. В. Гоголя», III, СПб., 1909, стр. 59) о существовании еще одной какой-то посредствующей редакции между черновой рукописью и текстом ВД1.] Последующая авторская правка текста эпизодична, случайна и не всегда последовательна. Так, в «Опечатках», приложенных к ВД1, дан ряд вариантов к «Майской ночи»: «теплого ночного воздуха» вместо «теплого океана ночного воздуха»; «слышал» вместо «слыхал»; «притопывая ногами» вместо «притопывая на них ногами»; «прильнули» вместо «поприставали»; «сжечь» вместо «съесть»; «бог один знает» вместо «бог знает». Из этих исправлений самим Гоголем сохранено в ВД2, лишь одно («слышал» вместо «слыхал»), остальные были оставлены им без внимания и потому не учитываются и нами (исправлена очевидная опечатка «сжечь» вместо «съесть»).

В текст «Майской ночи» в настоящем издании внесены следующие исправления против текста ВД2: «стал уплетать» — по ЛБ21 и ВД1, в ВД2: «оплетать», что можно считать опечаткой, узаконенной позднейшими издателями; «Я слыхал, что-то похожее еще за покойницу царицу» — по ЛБ21, в ВД1, ВД2 «царицу» отсутствует (очевидно, случайный пропуск); «я им ровень» — по ВД1, в ВД2 и П — «ровен», исправленное в Тр на «ровня»; «Они думают, что я какой-нибудь их брат» — по П и Тр, в ВД1, и ВД2 «я» Гоголем пропущено, по-видимому, по рассеянности; «Ты рад был случаю сжечь меня» — по «Опечаткам» к ВД1, в ВД1, ВД2, П и Тр — «съесть меня», что в данном контексте лишено смысла; «вылить переполоху» — по ВД1, в ВД2 случайное, несогласованное с контекстом исправление «вылечить», перешедшее в последующие издания.

II.

В числе источников, использованных Гоголем при работе над «Майской ночью», с бесспорностью могут быть названы записи, полученные от сестер и матери в ответ на его просьбы (ср. письма Гоголя от 30 апреля, 22 мая, 24 июля 1829 г., 3 июня 1830 г.). В записной тетради Гоголя («Книга всякой всячины») содержится прямое указание на этот источник: например, «из письма 2 июля» (Соч., 10 изд., VII, стр. 879–880). Та же тетрадь указывает на обращение Гоголя к книжным источникам: в ней находим выписки из «Академического Словаря русского языка» (стр. 225, 296–297; Соч., 10 изд., VII, стр. 884, 886), ссылки на Цертелева (стр. 243; Соч., 10 изд., VII, стр. 885), на Максимовича (стр. 225; Соч., 10 изд., VII, стр. 884) и другие выписки из книг; напр., на странице 183 — о зеленой неделе, когда «по народному поверью русалки… бегают по лесам и бурьянам»… (Соч., 10 изд., VII, стр. 881). В пространной выписке имеются упоминания об обычаях в окрестностях Стародуба, то есть не-местных, различные названия недели, песен и пр.; всё это — знаки книжного происхождения записи. Но явных следов использования в повести выписок из книг мы не находим. Что они делались по связи с работой над «Майской ночью» и имели какое-то значение в творческой истории, показывает их тема и, может быть, название повести: действие происходит в мае, — месяце, на который обычно падает «зеленая неделя».

Мы не знаем всего объема книжных источников Гоголя. Однако нельзя и преувеличивать количество материалов, почерпнутых Гоголем из книжных источников, круг которых был весьма невелик (см. Олександр Андрiевський, «Бiблiографiя лiтератури з украïнського фольклору», I, У Киевi, 1930, стр. 1—32). Из материалов, содержащихся в доступных Гоголю сочинениях, затруднительно вывести все фольклорные частности и подробности его повести. Нужно предположить наличие еще какого-то источника. Видимо, это были запасы памяти писателя, подкрепляемые и пополняемые при общении с земляками на чужбине. Какой материал потребовался автору при создании «Майской ночи», легко уяснить, следя за ходом его повествования. Начало первой главы построено на общеизвестной доныне песне, для получения которой Гоголь, конечно, не имел надобности обращаться к какому-нибудь сборнику:

Сонце низенько, вечер близенько.

В словах парубка: «если бы и повеяло холодом, я… надену шапку свою на твои беленькие ножки» нетрудно узнать переложение слов этой песни:

Ой вийди, вийди,

Не бiйсь морозу:

Я твоï нiженьки

В шапочку вложу …

В дальнейших главах заключается повествование, построенное на данных народной мифологии. В нем легко выделяются широко распространенные мотивы устных «преданий». Например, мотив обращения ведьмы в животное и в частности — в кошку в фольклоре очень распространен (А. Н. Афанасьев. «Поэтические воззрения славян на природу», III, M., 1869, стр. 532 и сл., даны указания на литературу; И. И. Манжура. «Сказки, пословицы и т. д., записанные а Екатеринославской и Харьковской губ.». Харьков, 1890, стр. 136; Б. Д. Гринченко. «Этнографические материалы, собранные в Черниговской и в соседней с ней губерниях». I, Чернигов, 1895, стр. 66, и мн. др.). Весьма распространен и другой мотив: поражение оборотня — поражение ведьмы (С. В. Максимов. «Нечистая, неведомая и крестная сила». СПб., 1903, стр. 135; В. Н. Добровольский. «Смоленский этнографический сборник», I, СПб., 1891, стр. 132; Б. Д. Гринченко, назв. соч., стр. 108, и мн. др.).