Сор из избы - [13]
Пыль, потревоженная Галкиным, как показал экспресс-анализ, несла в себе фракции, вредные для производства. Трогать ее, не трогали, лучше оставить, как есть. К тому же из рвения Галкин замел листки учета показателей, сложенные под дверь мастеру ночной смены.
Мрак и вихрь не смущал слесарей. Гудок поревел и умолк. Значит, «пузырь» был в пути.
— Дует ветер в спину, — сказал Перевязьев, — к нам бегут из магазину.
Но вместо сдельщиков явился Галкин с метлой, без стеснения совался в святая святых, под стол к слесарям, крушил посуду.
— Замри, салага! — крикнул Перевязьев, отвечавший за дисциплину и порядок на участке ремонта. — Куда лезешь? Не видишь, люди работают!
— Вижу, как работают! — неучтиво ответил Галкин, сгребая посуду в кучу, на всеобщее обозрение.
Сверхурочный смачно сплюнул, у него стало сыро во рту: подорвал нервы, работая на трех ставках и не высыпаясь. Зато он получал на равных с директором и потому имел право на уважение со стороны необученного новичка. С Перевязьевым боялась связываться даже администрация цеха. Он засудил соседа по лестничной за пуделя, контролера в трамвае за хамство, хотя сам ехал без билета, и собирал улики на участкового инспектора, проверявшего паспортный режим. Перевязьев был прописан в двух местах. Чтобы не потерять жилплощадь тещи, он выправил второй паспорт…
Что было дальше, рассказывать скучно. А кончилось тем, чем всегда заканчивались производственные конфликты на участке ремонта: синяком под глазом у Бани. К тому же Галкин обещал завтра выставить бутылку крепленого в качестве компенсации слесарям за ущерб в моральном плане.
«За что тебе деньги платят? — не понимал Перевязьев. — Развели дармоедов на нашу голову!» Галкин, слыша это, порывался встать из-за стола и идти подметать. Но сверхурочный с высоты окладов изобразил недоумение, он удивлялся Галкину. Много ли заработаешь метлой? Хахин тоже сказал, что на заводе платят за конечный продукт, тут не Дом культуры и не театр оперы с балетом. От грязи еще никто не помер…
Конечный продукт в виде тракторов, плугов и сеялок, а также запасных частей к ним, Галкин видел на складе готовой продукции. Продукт хороший, Хахин прав, за него не жалко заплатить! Государство, наверное, не в обиде. Козловые краны поднимали трактора и грузили на платформы, а после люди в разных концах страны любовались праздничными составами с голубыми сеялками и оранжевыми тракторами.
В проходе между станками шли люди. Впереди высокий и худой мужчина в галстуке, за ним, чуть приотстав, трое помельче, но тоже причесанные и опрятные. «Дармоеды!» — подумалось Галкину. Тунеядцы в галстуках совались к прессам, что-то выспрашивали и, по всей видимости, тоже собирались примазаться к конечному продукту, получать свое, не испачкав рук…
Галкин дернул за рукав бригадира и указал пальцем.
— Атас! — вдруг сорвался с места тот. — Начальник со свитой. Кончай перекур…
Слесаря встали к верстаку с раскиданными частями кузнечных машин и механизмов, сделали вид, что давно и упорно трудятся. И лишь Галкин торчал у стола и ждал чего-то, не понимая. Если бы он тут же бросил метлу и взял в руки молоток с зубилом, чтобы помочь цеху с планом и выручить номенклатуру, руководство его поняло бы и оценило. Но новичок ничего не делал, лишь вызывающе торчал на пути, как будто намекая начальнику на захламленность в цехе и низкую культуру производства. В конце концов не его вина, что метлой и совком он не может участвовать в выпуске конечного продукта напрямую, приладить что-нибудь или завинтить, как слесари-сборщики на главном конвейере или кузнецы-штамповщики.
Слесаря тоже дивились суете и скоплению руководства, видимо, это не входило в их творческие планы. На столе были рассыпаны костяшки домино, под столом валялась пустая бутылка…
— Чем сегодня занимались, что сделали? — начал опрос начальник цеха, сверяя журнал ремонта с графиком.
— Мы работали! — отрапортовал Перевязьев. — Спины не разгибая…
— Что еще?
Перевязьев вспомнил аварийный гудок, стараясь угадать, что за ним? Заклинило кривошип, сломало кулису?
Начальник ждал, и вид у него был оскорбленный. Слесарям он не верил. Отговорки, их он наслушался за день… Удивительно, но ни один человек в цехе, а опросил он почти всех, не сказал правду: дескать, работал средне, могу лучше, если постараться, без перекуров и раскачки. Начальник хотел бы услышать упреки, претензии к себе и начальникам служб, мастерам, как сделать лучше, как организовать, чтобы без сучка и задоринки… Но говорили одно: все нормально, как работали, так и будем. Но это не устраивало начальника, никого не устраивало, если честно.
Ведь вчера на цеховом собрании профессор, приглашенный из института экономики и планирования, рассказал, что экономика страны развивалась в последние годы недостаточно быстро и правильно говорится о неблагоприятных тенденциях развития хозяйства, наметившихся с 70-х годов.
— Но тот же период, — заметил профессор, опять же приведя на память цифры и факты статистики, — для многих людей в стране был периодом процветания! В 1970 году, например, сумма вкладов населения в сберегательные кассы была 46,9 миллиарда рублей, а к 1984 году она выросла до 202,1 миллиарда! То есть увеличилась более чем в четыре раза…
