Сопротивление - [11]

— Хорошо, — ответила я. — Мне жаль, что я на вас напала. Обычно я так себя не веду…

— Твой мозг подавляет множество эмоций и воспоминаний. Мы ещё долго не сможем добраться до них.

— Говоря о «не добраться»… — я прикусила губу. Эллиот сложил руки перед собой, его внимание было полностью сосредоточено на мне. Даже не знаю, кто, за исключением Дикона, смотрел на меня так же, как сейчас это делал Эллиот. — На законных ли основаниях вы сажаете пациента в изолятор?

— Я сказал Френсис, чтобы на час тебя привязали к кровати, и это ради того, чтобы ты не навредила себе. Не знал, как успокоительное на тебя повлияет. Откуда ты узнала про изолятор?

— Она упомянула его. Как угрозу. А я не поклонница угроз.

— Значит, мысль о нём тебя пугает? — спросил он.

— Я не сказала, что боюсь.

— Хорошо. Почему ты вспомнила об этом? Уверен, она рассказала тебе ряд правил. Почему ты спросила только об этом?

— Потому что это может быть незаконно.

— Разве?

— В соответствии с Международной Амнистией существует целый ряд учреждений, считающих это незаконным.

— Мы являемся частным учреждением, которое занимается обслуживанием конкретного сегмента общества. У нас есть некоторая свобода действий, — парировал он.

— То есть у вас есть достаточное количество денег для того, чтобы вам всё сошло с рук, что бы вы не сделали?

— Деньги есть как в нашем учреждении, так и в учреждениях Международной Амнистии. Но, если нужна гарантия, полагаю, так и есть, но я не собираюсь прописывать тебе пребывание в изоляторе, — он смотрел мне в глаза, словно читал меня и наблюдал как за зверьком: зверьком в клетке.

Я поёрзала на своём месте, будто хотела избавиться от его слов, но мне это не удалось. Он ещё пристальнее за мной наблюдал.

— Вы заставляете меня чувствовать себя неловко, — сказала я.

— Ты не должна чувствовать себя здесь неловко.

Сколько раз Дикон говорил это, пока, будучи связанной, я касалась коленями своего лица? Или тогда, когда я сидела, сгорбившись над обеденным столом, а он поправлял меня?

— Я слышала, что вы — скотина, — выдала я.

— Пока будешь помогать нам с лечением, ты не можешь сказать обо мне ничего плохого. Если ты закроешься от меня или не будешь участвовать в полной мере, я сделаю соответствующую запись.

— Это по-скотски.

Он улыбнулся, и его лицо изменилось. Так или иначе, эти два слова либо порадовали его, либо он их ожидал. Я не знала, как реагировать на его улыбку, поэтому опять поёрзала на стуле, подавив свою собственную усмешку.

— Встреться с миром за пределами своего мыльного пузыря, Фиона. То, что ты называешь «по-скотски», другие называют реальностью.

— Откуда вы, доктор?

— Эллиот.

— Эллиот. Из города Жёстких Любовников? Посёлка Плохишей? Или родились в миле от городка Недоделанных Придурков?

— Менло-Парк[7].

— О, мило. Пунктик по части технологий? — спросила я.

— Мой отец на самом деле знает, как разобраться с микрочипом. Это увлекательно, но и в то же время до умопомрачения скучно. Я сбежал оттуда так быстро, как только мог.

— В Лос-Анджелес.

Представила его на поезде ночью. Побег из мира, где люди нашли практическое применение калькулятору. Он потерпел неудачу как писатель, актёр, музыкант и заявил о себе как о терапевте, нашедшем свой скрытый талант, но всё равно всегда тосковал по ночам, проводя свои вечера с единственной творческой задачей, которая наполнила его сердце.

— Пасадена, — сказал он.

— А что в Пасадене?

— Я ходил там в школу. Но давай вернёмся к тебе.

Он уклонился от разговора. Это было написано на его лице, когда он упомянул город, в котором ходил в школу. Он собирался солгать мне? Докторам это разрешено? Я не знала, повредил ли разговор о нём на этом сеансе моим шансам выйти отсюда, но хотела, чтобы он понял, что я могла вести разговор, будучи в здравом уме и полноценно функционируя.

— Хорошо. Вернёмся ко мне, — ответила я. — Я бывала в Пасадене. Была помешана на катании на коньках, даже посетила шесть уроков в Калифорнийском институте искусств. Мы встречались там?

— Нет.

— Может, в Пеппердайне[8]?

— Нет.

— Колледж «4.2»? — в притворном ужасе я назвала название секретной школы по выращиванию марихуаны, где можно было узнать, как легально заниматься разведением травки. Эллиот сделал глубокий вдох и ответил так, словно только что подал в отставку:

— Фуллер.

— Фуллер? Это семинария.

— Для тебя это проблема?

— Разве мой отец назначил вас лично? — Эллиот снова засмеялся, потерев подлокотник своего стула.

— Нет. По крайней мере, я так не думаю. Но уверен, если твоя семья не придерживается христианства, то католицизм точно у вас в крови. Я понятия не имею, какой морали придерживаешься именно ты.

— Во мне и то, и другое, — я осознавала, что он знал, в какие дни католики отмечают Рождество и Пасху.

— Почему?

— Очень приятно отмечать какой-то праздник два раза в год. Попрыгать через обручи[9]. Ну, знаете, показаться тут и там. Так у вас есть сан? Или вы просто придерживаетесь обета безбрачия?

— Во-первых, я сторонник англиканской епископальной церкви, так что обет безбрачия ко мне не относится. Я не принял сан.

— Почему нет?

— Мы всё время будем говорить обо мне, не так ли? — спросил он.