Сопротивление королевы - [6]

– А я пошлю приглашение Дермоттам, – предложил Картье, – как только наведу порядок в своем Доме.

– Может, я смогу уговорить альянс Данн – Фитцсиммонс с помощью музыки? – встрял Люк, двигая бровями.

Я улыбнулась ему, стараясь не думать о том, что Аллена достались мне. Потом, оставшись одна, я попытаюсь разобраться в своих чувствах.

– Теперь соперники, – провозгласила я.

Двух я знала и взяла на себя смелость сразу записать:

«Мак-Квин – Аллена (спор о границах, до сих пор не решенный);

Мак-Кари – Фитцсиммонс (за выход к морю)».

– Кто еще? – спросила я. С пера на бумагу сорвалась капля чернил.

– Халлоран и Берк всегда враждовали, – сказал Журден. – Они конкуренты в торговле изделиями из стали.

Я добавила их в список. Конечно, должны быть еще соперники. Мэвана славилась яростным и непримиримым духом.

Я смотрела на пергамент, но краем глаза видела, что Журден уставился на Картье, а тот сидит как на иголках.

– Морган и Ланнон, – произнес он так тихо, что я едва расслышала.

Я подняла глаза на Картье, но он на меня не смотрел. Его взгляд, как у зачарованного, был устремлен вдаль, на что-то недоступное моему взору.

«Морган – Ланнон», – написала я.

– У меня есть еще один повод для беспокойства, – нарушил неловкое молчание Люк. – Теперь, когда Камень Сумерек у нас, магия Кавана вернулась. Надо ли обсудить этот вопрос? Или позже, после коронации Изольды?

«Магия».

Я добавила в список одно маленькое слово, заключающее в себе столько возможностей. Я стала свидетелем того, как после битвы Изольда своим магическим даром лечила раненых. После того как я повесила Камень ей на шею, она обрела способность исцелять раны прикосновением. Я спросила, умеет ли она как-то управлять своей магией?

– Нет, – призналась она, – мне нужен наставник или какой-нибудь учебник…

Этот разговор состоялся на следующий день после битвы.

– Если моя магия станет неуправляемой, поклянись, что заберешь у меня Камень Сумерек. Не желаю владеть магией, которая несет людям зло, а не добро, – прошептала она, и я перевела взгляд на яркий Камень, который покоился у ее сердца. – И я по-прежнему многого о нем не знаю. Не знаю, на что способна. Бриенна, пообещай, что остановишь меня.

– Леди, ваша магия не станет неуправляемой, – прошептала я в ответ, но сердце заныло от ее признания.

Именно по этой причине Камень и пропал сто тридцать шесть лет назад. Потому что мой предок Тристан Аллена не только возмущался тем, что Каваны – единственный Дом, владеющий магией, но и боялся их силы, особенно когда они применяли ее на войне. Насколько я знаю, хотя и не вполне понимаю, магия стала неуправляемой именно в бою.

В унаследованных от Тристана воспоминаниях я видела лишь обрывки.

Последнее воспоминание было о битве, которая обернулась ужасным бедствием. Небеса чуть не раскололись, земля страшно тряслась, неестественное оружие обернулось против своих же хозяев. Оно наводило ужас, и я отчасти понимала, почему Тристан решил убить королеву и забрать у нее Камень.

И тем не менее невозможно было представить, что Изольда станет королевой с извращенной магией, королевой, которая не может управлять своими способностями и силой.

– Бриенна!

Я подняла голову на оклик Журдена, не зная, как долго просидела, предаваясь воспоминаниям. Все трое мужчин выжидающе смотрели на меня.

– Что ты думаешь по поводу магии Изольды? – спросил отец.

Я подумала, не поделиться ли той беседой с королевой, но решила держать свои опасения при себе.

– Магия Изольды способна исцелять. – ответила я. – Не думаю, что ее стоит бояться. История показала, что магия Каванов может выйти из-под контроля только в бою.

– Насколько обширен Дом Каванов сейчас? – спросил брат. – Сколько Каванов осталось и все ли они разделяют образ мыслей Изольды и ее отца?

– Гилрой Ланнон стремился уничтожить их Дом в первую очередь, – сказал Журден. – В начале правления он убивал по одному Каване в день, обвиняя в надуманных преступлениях, просто ради забавы. – Он горестно вздохнул. – Не удивлюсь, если уцелели лишь жалкие остатки Каванов.

Мы все молчали. Я смотрела на люстру. Свет просачивался сквозь мозаичного сокола, бросая отблески на каменный пол.

– Как вы думаете, Ланнон сохранил записи с их именами? – спросил Картье. – Их нужно зачитать на суде как обвинения. Королевство должно знать, сколько жизней он загубил.

– Понятия не имею, – ответил Журден. – В тронном зале всегда сидели писцы, но кто знает, разрешал ли им Ланнон записывать правду.

Опять молчание, словно мы не находили слов. Я смотрела на список, понимая, что сегодня мы не составили никаких обстоятельных планов, но тем не менее казалось, что мы хотя бы открыли дверь.

Наконец Журден нарушил тишину:

– Когда мы вернемся в Лионесс на суд, поговорим с Изольдой, расспросим ее о магии и обсудим, как зачитывать обвинения.

– Согласен, – сказал Картье.

Мы с Люком кивнули.

– Думаю, на сегодня все, – произнес отец, вставая.

Картье, Люк и я тоже поднялись и образовали круг – наши лица были наполовину освещены, наполовину терялись в тенях.

– Я пошлю Изольде письмо, – продолжал Журден. – Изложу наши соображения по поводу суда, чтобы она начала собирать в Лионессе обвинения. Кроме того, направлю послания остальным Домам, чтобы они тоже подготовили подобное. Единственное, о чем я вас троих прошу, – это держаться настороже. Мы уже планировали восстание и должны знать, на что обращать внимание, если сторонники Ланнона осмелятся препятствовать нашим намерениям короновать Изольду.