Сопливый детектив - [2]

— Ну не только ж тебе одному уметь алгоритмы планировать — уже посмотрел, почистил, провернул, компрессию проверил, даже ремни целые, хоть и гнилые… Если топливный бак не пробит, то масло, прокладки и ремни сменить, соляру залить и заведется. А вот суппорта так прикипели, что ключ с гайки сорвался и по пальцам руки до крови… Перевязать бы надо…

— Ну, Вы, дед, даёте, такое старье оживлять! Антоха, дуй за Светланой, пускай все для перевязки берет — и бегом сюда! — влез Артем, самый спокойный, слегка тугодумистый, главный программист и технический директор «миллионщиков». Хороший хлопец, если из головы дурь богачества выдует — будет из него толк.

Засуетились, мыло, теплая вода, тазик, сами мне руку моют. Тут и Светлана Фоменко, медсестра экспедиции прибежала. Увидела — и затарахтела «Ой, лышенько, як же ж вам боляче!» — но глаза из испуганных сразу стали деловыми. Молодая ведь женщина, тридцати нет, а как война судьбу поломала…

Врагу такого не пожелаю. Из личного дела знаю, жили в полтавской области, в селе, отец ушел добровольцем в карательный батальон еще в 2014-м, а когда в 2018-м уже у них вокруг Полтавы все горело и воевало, каратели и расстреляли их автобус беженцев под белым флагом. Мать ее погибла и сестры младшие. А Светлана узнала в том, кто из пулемета в автобус долбил, своего отца.

С тех пор и ходит всегда чуть испуганная, и фамилию-отчество свои нигде не называет, и такими голодными глазами на любого мужика смотрит, хоть на меня, старую развалину, хоть на этих сопляков… Впрочем, сколько их, таких, после этой войны безмужичных, в центральной Украине… Вот даже в этой экспедиции на 68 человек участников из числа студентов и добровольцев, 72 человека обслуживающего персонала — и все женщины, и все незамужние, и все из Украины…

И кто-то из них ворует — что, впрочем, неудивительно, живем-то небогато: еды навалом, но и инструмент, что плохо лежит, и даже простую штыковую лопату из-под носа сопрут, и бабьи побрякушки… да и транжирить нашим людям, по большому счету, нечего.

И кто-то из них до сих пор «нэзалэжную» помнит и хвалит — нет, не песни поет, что плохого в песнях, а то тут, то там вдруг трызуб нарисованный, или «москаль» как ругательство, а то еще и развалившийся в прошлом году Евросоюз вспомнят… А рядом ЮНЕСКО-вские шпико-дипломаты всю муть и грязь собирают, истлевшее грязное белье хохлопитеков копают, землю носом роют, если пронюхают — сюда слетятся, как мухи на дерьмо, шум и бучу на весь мир поднимут — а кому оно надо, если ни работы, ни раскопок, ни порядка не будет… А ведь все бабы молодые да горячие, до мужиков голодные, ни один сопляк в экспедиции в одиночку не ночует! Это-то и страшно, давно известно, «ночная кукушка дневную перекуёт», так мозги закрутит, что только ЮНЕСКО-вцы и разберут, вот так и появляется крамола… А тут еще и «суточные очки» эти…

Ну, на Светлану Фоменко я не думаю — не могла она. Слишком у нее в глазах эта… измена отца человечеству? — да, наверное, самое точное слово — до сих пор стоит. Она и в речи московский говорок выработать пытается, только когда очень в дела уйдет — южнорусское «гх» и тягучие украинские слова появляются. Но кто?

Ну вот и перевязали меня, сижу, теперь, как краб: слева клешня протеза, правая перевязкой тоже как клешня белеет. Лишнего, конечно, намотали, там не так сильно и было, да и иммунитет у меня с регенерацией, опять же, не гражданские, но так лучше, ибо раненый кажется неопаснее. Морду скорбную скорчил и думаю — а дальше что будет?

А дальше, смотрю, Артемка Федору подмигивает, а Федька, жучара, главный истопник бани и «начальник над кухней», куда-то метнулся и таким хитрым котярой ко мне шепотком с придыханием подкатывается:

— Петрович… Мы тут у Льва Михалыча по поводу вашей травмы чуток спирту из сегодняшней нормы выпросили — рану обрабатывать… Ну, изнутри, конечно… Вам чем разбавлять и как, один к двум или один к трём?

Ох и хитрая татарская морда! Знает ведь, что с этого года законодательно запрещено не только производить и продавать, но и потреблять крепостью выше 16 градусов, но что ему те законы! И делает вид, что забыл, что я завхоз, что у меня Левушка этот спирт получать каждый день должен. Но того не знает, что Лев Михайлович уже вторую неделю забывает спирт получать, что я два дня напоминал, а потом плюнул! Ну-ка, сейчас узнаем: воруют у Льва или где-то на кухне гонят…

— Отставить разбавлять, не порть слезу Божию, так давай.

Встал, спиной ко мне развернулся, от всех меня своим «комком нэрьвов в районе пупка» прикрыл, в левую клешню как-то ловко, не глядя, дужку ручки кружки вставил. Ну и я его ждать не заставил, сразу… жахнул….

Хорошо пошла… На чабреце да полыни настояна, наверняка самогон, но минимум двойной очистки. Значит, или на кухне гонят, или у местных берут… Ну, все лучше, чем если воруют…

Обернулся ко мне, кружку с протеза снял, заглянул внутрь — глаза круглые и рот приоткрыт.

— Ну, Вы, Петрович, ух… Ну Вы и ас… Там же все шестьдесят градусов, если не больше — а Вы одним махом грамм двести пятьдесят… Ой, Вам не поплохеет от такой дозы?

— Не суетись, Федь, не поплохеет… Скорее похорошеет… — а у самого на душе вдруг так мягко, тепло и ласково сделалось, будто Боженька пушистой лапкой погладил. Видно, оттого и раздобрел: — Ну, чего смотришь, себе наливай!