Сонное царство. Оружие смерти - [11]

Все остальное время он должен был сидеть за столом дежурного в дневной комнате модуля, то есть находиться поблизости. Хорошая работа, сказали ему, когда он пришел устраиваться, особенно для тех, кто готовится в поступлению в колледж или имеет чем занять свободное время. После короткой прогулки каждые полчаса, больше смахивающей на разминку, все остальное время можно было учиться или заниматься прочими интересными делами. В ту пору Ральф не учился в колледже, но работал над романом. Прийдя на дежурство, он сразу же раскладывал перед собой на столе свои записные книжки.

Но книгу он так и не написал. С каждым, кто там работал в ночную смену, происходило одно и то же, но никто никогда на эту тему не заговаривал. Распространяясь, как нервная болезнь — от позвоночника к рукам и ногам, — наступал полный паралич воли. Ночь за ночью просиживал Ральф за столом. Часы шли, а чистые листы бумаги перед ним так и оставались нетронутыми. Планы, которые он намеревался осуществить, раздувались до неимоверных размеров и массы и превращались в препятствие.

Мир ночной смены постепенно становился все более и более странным. Каждые полчаса он начинал обход комнат с фонарем в руке, следуя от окошечка к окошечку. Ребятишки спали, погруженные в сновидения, которые там принадлежали только им одним.

Дети, заключенные в Доме Юношества, относились к числу пассивных правонарушителей. Совершенные ими проступки зачастую были связаны с откровенно жестоким обращением. Отбор наиболее агрессивных, у которых наступали подвижки в психике, не поддающиеся лечению, происходил сразу же. Таких малолеток направляли в специальные заведения штата; наиболее трудно воспитуемые из них могли в конечном счете оказаться в Доме Тронсена и стать участниками операции «Снонаблюдения». Те же, которых содержали в Доме Юношества, были совершенно неприспособленными и никчемными, обреченными всю жизнь существовать в придорожной канаве взрослого мира, ощущая на себе его тычки и пинки.

Иногда, заглядывая в угасшие лица детей, Ральф думал, что их дурные сны и ночные кошмары каким–то образом выходят за пределы запертых комнат и невидимым газом отравляют дежуривший по ночам персонал. Большинство из тех, кто соглашался на эту работу, чтобы продолжать учебу, начинали отставать и вскоре бросали колледж. Ральф, по утрам возвращаясь домой, чувствовал себя как выжатый лимон.

Потом он получил письмо с вложенным бланком заявления из лос–анджелесского офиса операции «Снонаблюдения», где сообщалось о наборе работников. Ральф ухватился за предоставившуюся возможность, как утопающий за соломинку, и, не долго думая, заполнил заявление. Так он и оказался здесь, в этой пустыне, которая будет вечно такой, и это рождает пустоту в его душе.

* * *

Ральф сидел у окна своей квартиры и смотрел на лагерь базы. Что теперь? Солнце уже садилось, — он и не заметил, как прошли последние часы. Казалось, что он опять вернулся в Дом Юношества, где жидкое время снова дало течь и испарилось. Ральф поднялся и взял пленку с дивана.

Когда он вошел в зал отдыха, один из наблюдателей, развалившихся в кресле, махнул в его сторону рукой в которой держал банку пива.

— Эй, — крикнул наблюдатель. — Сегодня дежурств нет. Бленек только что сказал, что у нас выходной.

Ральф кивнул, но задерживаться не стал. В принятом решении он не усмотрел ничего необычного. В подобных случаях им всегда говорили, что техника для внедрения в поле требует настройки.

В небольшой, редко используемой библиотеке зала отдыха он вошел в кабинку, оборудованную ленточным магнитофоном. Ознакомившись с кнопками и ручками на панели пульта управления, он установил катушку и вложил пленку в лентопротяжный механизм. Потом надел наушники и нажал кнопку воспроизведения.

Пленка крутилась почти два часа. Он прослушал ее от начала до конца. Ни единой фразы не было записано поверх кантат Баха. Когда музыка закончилась, Ральф мягко прикоснулся к катушке, чтобы та остановилась. Еще долго он продолжал неподвижно сидеть за магнитофоном. Со всех сторон его обступала тишина.

Глава 4

Часы у изголовья кровати показывали восемь утра, когда Ральф проснулся и отогнал прочь последние обрывки сна. Ему снились кровавые зубы чешуйчатой пасти. В комнате было уже светло.

Сквозь занавески пробивались лучи жаркого пустынного солнца. Он сел на постели и погрузился в раздумья, сосредоточенно разглядывая собственные колени, словно считывал с них свои мысли.

«Хельга, — сказал он себе. — Конечно, болван. Почему бы не пойти и не поговорить с Хельгой Уорнер? Ведь именно с ней Штиммиц совершил вылазку в Дом Тронсена. Она должна быть в курсе того, что происходит». Ральф свесил ноги с постели и потянулся за одеждой, которую вчера ночью сбросил прямо на пол.

По дороге в другой жилой корпус он случайно столкнулся с Кэти.

— Привет, Ральф, — зевнула она и лениво почесала локоть пониже голубой с золотом эмблемы базы, украшавшей рукав ее блузы. — Что–нибудь случилось?

— А? — Он затормозил и уставился на девушку непонимающим взглядом, от которого она просто попятилась. — Что ты сказала?

Она пристально посмотрела на него.