Сонька Золотая Ручка - [17]
Софье Владиславовне от возбуждения не спалось. Она вышла в коридор.
На скамеечке возле окна сидела худенькая блондинка с заплаканными глазами. Громадные бриллиантовые серьги обратили внимание Софьи Владиславовны. С жадностью глядела она на эту великую ценность и прикидывала: серьги стоят не менее ста тысяч франков!
Софья Владиславовна участливо разговорилась с зареванной дамой. Из разговора она поняла, что это молодая вдова, которая с мужем прожила всего два месяца.
— И какая причина такой внезапной смерти вашего супруга?
— Дифтерит. Это ужасная болезнь. Мой муж задохнулся. Ах, даже теперь, когда я вспоминаю об этом кошмарном случае, меня бросает в жар и в холод!
Молодая дама пригласила Софью Владиславовну в свое купе.
Инстинкт хищницы заговорил в душе графини. Она ужасно жалела, что не захватила с собой в купе соседки флакон с наркозом. Такой флакон всегда был при ней. Она еще в Варшаве приобрела его под предлогом бессонницы, которой страдала ее покойная патронесса.
— Дайте только понюхать этот чудо-флакон моей пациентке, — говорил врач, лечивший Юлию Пастрана, — и она моментально уснет. Благодетельная реакция прекрасно отразится на ее нервной системе.
Эти слова Софья Владиславовна запомнила и хранила флакон, как зеницу ока, — когда-нибудь пригодится.
— Я сейчас к вам вернусь. У меня так разболелась голова… Я возьму флакон с нюхательной солью. Прекрасно помогает, — и Софья Владиславовна ушла в свое купе.
Долго она рылась в чемоданах, пока не нашла заветный флакон.
— Вот наконец я нашла свой флакончик, немножко понюхала — и сразу стало легче. Правда, голова еще чуть-чуть кружится. Зато нет этой сверлящей боли.
— О, значит, это чудесное средство?
— Да, его прописал мне один знаменитый профессор в Берлине, — и она назвала первую пришедшую в голову немецкую фамилию.
Доверчивая дама еще больше заинтересовалась флаконом:
— У меня начинает болеть голова от этой тряски. Никак не привыкну к железным дорогам. Морской воздух я прекрасно переношу и даже не боюсь морской болезни. Мне смешно думать, как иных дам выворачивает наизнанку. А вот в вагоне чувствую себя скверно. Вы, может, позволите мне немножко понюхать?
— Пожалуйста, но не сейчас. Скоро станция, а нужно лечь и спокойно вдохнуть из флакона несколько раз. Сейчас начнется шум, трескотня, а при шуме, боюсь, средство не так скоро подействует.
— Что ж, подождем, — согласилась блондинка.
Она рассказала попутно, что везет десять тысяч франков и спросила совета: хватит ли этих денег в Швейцарии на два месяца?
— О, с избытком, — успокоила ее Софья Владиславовна, изображая опытную туристку. — Я не раз бывала в Женеве, Берне, Люцерне, объездила всю Швейцарию. Великолепные места! Там такая дешевая жизнь. Вообразите: омар, целый омар, громадной величины — и всего два франка.
— Не может быть! Это удивительно дешево. В Париже порция омара — три франка.
Между тем поезд подъехал к огромному вокзалу.
Кондуктор ввел в соседнее купе двух дам в рискованных по крикливости туалетах. Одна была одета тиролькой — в фетровой шляпе, отделанной зеленым шелком и пестрыми петушиными перьями, а у второй был костюм провансальской крестьянки.
Сонька наметанным глазом распознала кокоток, едущих на промысел и ловящих туристов.
Она выскочила в коридор и посмотрела, не зайдут ли девки к ее спящему мужу. Софья Владиславовна не ошиблась. Тиролька заглянула в ее купе и, хихикая, сообщила подружке о похрапывающем графе. Она даже попыталась имитировать его храп.
Софья Владиславовна подошла к своему купе и закрыла его перед самым носом веселых дам.
Те замолчали, — злобно на нее поглядели и скрылись в своем купе.
Тогда Софья Владиславовна вернулась к намеченной жертве.
— Вот сейчас, если хотите, могу вам дать флакон.
— Пожалуйста, будьте так добры, — томно ответила блондинка, — голова сильно болит.
Софья Владиславовна предусмотрительно прикрыла дверь. Блондинка сильно нюхнула из флакона…
— Господи, как голова кружится.
Веки ее слипались. Она выронила флакон.
Моментально Сонька его подхватила и снова поднесла к изящному носику блондинки. Та вздрогнула, но дыхание ее стало более мерным.
Новоиспеченная графиня принялась быстро вытаскивать серьги. Затем расстегнула своей жертве корсаж и нашла на груди мешочек. Она взяла девять тысяч франков, оставив блондинке тысячу — на дорогу.
Проделав эту операцию, Сонька вернулась к себе. Граф по-прежнему спал. Теперь ее занимала мысль, куда спрятать бриллианты. Ей бросилась в глаза большая булка, купленная на станции при отъезде из Парижа.
Быстро Софья Владиславовна достала из ридикюля острый перочинный ножик, отогнула лапки золотой оправы и освободила камни. На днище булки она сделала два небольших надреза и, намочив слюной бриллианты, засунула их в булку. Надрезы присыпала мукой.
Теперь Софья Владиславовна чувствовала себя уверенней. Оставшиеся оправы она выбросила в ватерклозет, туда же последовал и заветный флакон.
Деньги она приобщила к тем двадцати тысячам, которые па всякий случай захватила с собой. Она положила тысячные билеты к тысячным, стофранковые к стофранковым. Затем натянула на себя плед и притворилась спящей.
Граф Амори — псевдоним Ипполита Павловича Рапгофа(1860–1918). В конце XIX века Рапгоф получил известность как музыкальный критик и педагог, он являлся профессором психологии педагогических курсов при петербургском Фребелевском обществе, был избран членом Академии изящных искусств в Риме. Однако продолжать столь удачно начавшуюся карьеру на ниве искусства Рапгоф не стал. С 1904 года он резко переключился на написание авантюрно-приключенческих романов, первым и лучшим из которых стал роман «Тайны Японского Двора».
Граф Амори — псевдоним Ипполита Павловича Рапгофа(1860–1918). В конце XIX века Рапгоф получил известность как музыкальный критик и педагог, он являлся профессором психологии педагогических курсов при петербургском Фребелевском обществе, был избран членом Академии изящных искусств в Риме. Однако продолжать столь удачно начавшуюся карьеру на ниве искусства Рапгоф не стал. С 1904 года он резко переключился на написание авантюрно-приключенческих романов, первым и лучшим из которых стал роман «Тайны Японского Двора».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Забытая книга К. Попова «Виноватые и правые», увидевшая свет в 1871 г., возвращает читателя к истокам русского детектива и новому в ту пору жанру — повествованию о следствии. Рассказы о работе одного из первых судебных следователей на севере Российской империи отличаются живостью изложения и знанием народного быта и нравов, отмечены печатью бесспорного литературного дарования. Книга переиздается впервые почти за 150 лет.
Книга включает весь цикл рассказов о приключениях Шерлока Холмса и доктора Уотсона в Сибири, написанных популярным дореволюционным автором русской «шерлокианы» П. Орловцем. Особый колорит этим рассказам придает сибирская экзотика — золотые прииски, мрачные таежные дебри, зверства беглых каторжников, пьяные загулы взяточников и казнокрадов… Все это было не понаслышке знакомо автору, пересекавшему Сибирь по дороге на фронт русско-японской войны. Публикация «Похождений Шерлока Холмса в Сибири» в серии «Новая шерлокиана» завершает издание всех доступных нам шерлокианских произведений П.
Впервые на русском языке — полный перевод классики детективного жанра, книги М. Ф. Шила «Князь Залесский».Залесский, этот «самый декадентский» литературный детектив, «Шерлок Холмс в доме Эшера», которым восхищался Х. Л. Борхес, проводит свои дни в полуразрушенном аббатстве, в комнате, наполненной реликвиями ушедших веков.Не покидая кушетки, в дурманящем дыму, Залесский — достойный соперник Холмса и Огюста Дюпена — раскрывает таинственные преступления, опираясь на свой громадный интеллект и энциклопедические познания.Но Залесский не просто сыщик-любитель, занятый игрой ума: романтический русский князь, изгнанник и эстет воплощает художника-декадента, каким видел его один из самых заметных авторов викторианской декадентской и фантастической прозы.
В антологии впервые собрана русская шерлокиана, опубликованная в период с начала XX в. и до Второй мировой войны. В это масштабное по полноте и широте охвата издание включены вольные продолжения и пастиши, пародии и юмористические рассказы, истории о приключениях Шерлока Холмса в городах и весях Российской империи и Советского Союза и статьи критиков и интерпретаторов. Многие произведения переиздаются впервые.