Сонеты, песни, гимны о любви и красоте - [43]
Скорее всего, Спенсер выбрал простую форму анакреонтических стихотворений для связки «Amoretti» с «Эпиталамием» и дальше с «Четырьмя Гимнами». Опыт любви, полученный в сонетном цикле, усваивается в анакреонтических виршах, восхваляется в свадебной песне, чтобы в неоплатоническом порыве и христианском восхищении воспеть её небесное проявление в возвышенных гимнах.
В античном мире свадебная (вернее брачная) песнь — эпиталамий (др. — греч. epithalamion) — исполнялась хором юношей и девушек перед входом в брачный покой (thalamos) с пожеланиями счастья молодым. Родословная эпиталамия начинается с некоторых фрагментов стихотворений Сапфо, а из XVIII идиллии[621] Феокрита (ок. 300-ок. 260 до н. э.) известен эпиталамий, сочинённый в честь свадьбы Елены и Менелая. В западноевропейской поэзии эпиталамий развился на основе трех стихотворений Катулла (ок. 87-ок. 54 до н. э.) — (LXI, LXII и LXIV)[622] из его посмертно изданного сборника. Первое стихотворение (LXI), самое характерное, является эпиталамием в честь бракосочетания Винии Аурункулеи и Манлия Торквата, в котором детально изображается римский свадебный обряд. Известны также «Эпиталамий в честь бракосочетания Стеллы и Виолентиллы»[623] римского поэта Стация (ок. 45-96 ), и как подражание ему «Эпиталамий на бракосочетание императора Гонория и Марии, дочери Стилихона»[624] позднего латинского поэта Клавдиана (2-я половина IV в. — 404 г.). В традиционном эпиталамии не просто воспевалось свадьба, в нём основное внимание было уделено подготовке к первой брачной ночи, которая принесёт молодым плотские радости, в результате которых должен появиться на свет наследник их рода. В Средние века такие эпиталамии распевались на свадьбах, несмотря на христианскую догму о святости брака. «Никакая церковная благопристойность не могла заглушить этот страстный крик жизни: «Hymen, о Hymenaee!». Никакие пуританские нравы не заставили вытравить обычай бесстыдно выставлять на всеобщее обозрение события брачной ночи; даже в XVII веке всё это было в расцвете»[625].
В эпоху Возрождения и раннего барокко в Италии свадебные песни сочиняли Ариосто, Тассо и Джанбатиста Марино. Свадебная песня Тассо[626] в честь бракосочетания маркизы д’Эсте с правителем Венеции Карло Джезуальдо, например, следует Катуллу. Во Франции известны эпиталамии Ронсара[627] и Дю Белле. Свадебные песни сохранились в наследии эпигона Чосера Джона Лидгейта и шотландского поэта Уильяма Данбара. В течение всей эпохи Ренессанса эпиталамий сохранял свою начальную, античную структуру, и основная роль в нём отводилась поэту, который с одной стороны занят свадебными приготовлениями, а, с другой стороны, пишет своё стихотворение.
Но именно стихотворение Катулла (LXI) легло в основу «Эпиталамия» Спенсера, в котором можно найти много типовых античных элементов. Это обычные топосы: свадебное шествие, восхваление Гименея, обращение к нимфам, посещение невесты Грациями, восхваление красоты невесты, нетерпеливое ожидание захода солнца, приветствие Геспера (вечерней «звезды», планеты Венеры), подготовка постельных принадлежностей свадебной пары, запрет дальнейшего продолжения пира, пожелания скорее зачать наследника рода. Однако Спенсер внёс новшество в традиционный сюжет — он соединил роли жениха и автора свадебной песни в одну, чего до него никто не делал[628].
Кроме того, поэт придал своей песне сложную структуру, состоящую из 24 строф с 17-19 строками разной длины, схема рифмовки которых постоянно меняется, но использует типичную для Спенсера стратегию взаимосвязи сюжета внутри каждой строфы. А. Кент Хийэтт впервые показал, что каждая из этих 24 строф соответствует одному часу Дня Бракосочетания Спенсера и Элизабет Бойл, который пришёлся на самый разгар лета (день летнего солнцестояния 11 июня 1594 г. по юлианскому календарю), с самой короткой ночью и самым длинным днём. Таким образом, 16 строф изображают день свадьбы от самого утра до заката солнца, а 8 строф — короткую брачную ночь (продолжающуюся 11 июня 1594 г. в Ирландии 8 часов). Кроме того, в «Эпиталамии» 365 длинных строк (число дней в году), что, по мнению профессора Хийэта, делает свадебное стихотворении сжатой версией большого циклического образа Любви, которую мы встречаем в «Amoretti»[629]. Хотя для своего «Эпиталамия» Спенсер мог взять и форму «лэ» — старофранцузского стихотворного лиро-эпического произведения, состоящего из 24 строф, или просто увеличить в два раза число строф в итальянской канцоне.
В конце каждой строфы звучит рефрен, обращённый к эху окружающих замок Килколман лесов. Этот рефрен также меняет свой смысл с каждым новым часом, от пожелания радостного эха при пении девушек и парней в дневные часы, до ослабления и полного затухания его с наступлением брачной ночи. Спенсеровские стихи в данном аспекте представляются, в некотором роде, микрокосмической моделью макрокосмического порядка. На этот момент указывает симметричная структура «Эпиталамия», открытая тем же Хийэтом, который считает, что спенсеровская свадебная песнь делится на две половины по 12 строф в каждой, причём темы строф первой половины