Сон Ястреба - [11]

***

Мохнатые приятели шкурами чуяли, каждой ворсинкой, что Сокол начал тяготиться ими. Раньше-то они не особо стесняли друг друга – попросту не до того было. То чародея где-то носило, то сами они на промысел отходили, а если и жили вместе, то каждый день какие-нибудь вопросы решали или к схваткам грядущим готовились. Но вот месяц всего провели под одной крышей без всякого дела, и вдруг тесновато стало.

Вурдов заедала скука, они изнывали от безделья. Рыжий дела лихие совсем забросил. Дома сидел с молодой женой и сынишкой. К промыслу отцовскому вернулся – к ремеслу гончарному. Сокол вроде бы тоже никуда не собирался, напротив, казалось, радовался спокойствию, возможности полежать просто так, ничего не делая, или почитать какой-нибудь мудрёный трактат. А Тарко, тот и раньше не отличался склонностью к приключениям, если они не связаны были с молодой княжной.

Самим же вурдам что-то предпринимать не хватало прыти. Не застрельщики они по природе своей. Вот кабы беда нагрянула, пусть самая лютая, тут уж они бы проявили удаль, а нарочно искать неприятности нутро противилось.

Со скуки приятели взялись точить ножи, и точили день напролёт, пока те не истаяли, словно весенние сосульки от солнца.

– Эх! – вздохнул Быстроног, пробуя на шерстинке остроту лезвия. – Что ли наняться к кому. К купцу какому или к воеводе. А то без работы мы тут мхом зарастём… Опасность и скуку разгонит, и печаль…

– Воином быть вовсе не самое опасное занятие, – сказал Сокол, не отрывая глаз от трактата.

Просто так сказал, чтобы разговор поддержать.

– Какое же самое-самое? – тут же ухватился Быстроног.

– Бортничество, – равнодушно бросил чародей.

– Это за пчёлами что ли приглядывать? – уточнил Быстроног.

– Скорее разбойничать против них, – поправил приятель.

– За пчёлами, – Сокол отложил свиток. – Бортник гибнет куда чаще, чем воин или охранник купеческий. Работка у него ещё та. И с высоты срываются, и от укусов, бывает, помирают. В иных краях бортников за праведников считают, или за колдунов. Думаешь отчего мёд такую цену имеет?

– Нет, – Власорук потянулся. – Мёд дело хорошее, когда его с блинцом масляным жамкаешь, но чтобы по деревьям лазить да дупла чистить, тут, видимо, особое призвание нужно.

Быстроног оглядел остатки ножа.

– Шило какое-то получилось, – буркнул он. – Чародей, нужно тебе шило?

Сокол едва удержался от грубой шутки. Закрылся свитком, пряча улыбку.

Приятели переглянулись. Поняв что старик на подначку не клюнул, протяжно вздохнули. Затем достали запасные ножи и, чтобы не досаждать понапрасну хозяину, отправились точить их на задний двор.

По соседству за хлипким плетнём располагался огородик Каваны по прозвищу Не-с-Той-Ноги. Старуха незадолго до этого выбралась на солнышко. Она восседала на роскошном пне, словно на троне, и дремала, отставив в сторону больную ногу.

– Та у неё нога болит, которая «не та» или не та? – пошутил Быстроног.

Он тут же получил щелчок по носу и ойкнул, уронив на ногу точильный камень.

– Ты чего? – повернулся Быстроног к Власоруку.

Тот не понял вопроса, а, взглянув на приятеля, вдруг рассмеялся.

– Ну и нос у тебя. Точно у мавра злого. Раздулся весь, как баклажан перезрелый.

– Жжёт, – пожаловался Быстроног.

Он попытался дотронуться до больного места, но на коготь соскочила искорка и вурд боязливо отдёрнул руку.

Приоткрыв глаза, колдунья нарочито строго погрозила парочке кривым пальцем. Жжение исчезло.

– Смотри-ка! – Власорук, показал на улицу. – Княжич наш идёт.

И правда. По чародейской слободке шагал их давний знакомец Борис Константинович, младший сын суздальского князя.

– Лопни мои глаза! – воскликнул Быстроног.

– Но-но! – остерёг Власорук и покосился на колдунью. – Ты поосторожней про глаза-то.

– Откуда он здесь? – удивился приятель.

– Неправильно ты вопрос ставишь, – заметил Власорук. – Зачем? Вот что действительно важно.

– Эх, наконец-то запахло делом…

Они перегнулись через ограду. Плетень скрипнул, но выдержал. Увидев знакомые волосатые рожи, Борис остановился.

– Приветствую, достопочтенные!

– Будь здоров, князь! – ответил Власорук за обоих. – А что, нет ли с тобой Румянца-боярина?

– В крепости он остался от греха подальше, – улыбнулся Борис, вспомнив о подначках, какими вурды доставали его верного товарища. – Чародей-то дома?

– Дома, – кивнул Быстроног и добавил, обращаясь к приятелю. – Пошли, Влас. Услышали боги наши молитвы.

***

Однако никаких таких молитв боги не услышали. Борис заскочил в Мещеру лишь по пути и даже пустячного дела чародею не предложил.

– В Рязань-то я один ушёл, чтобы времени не терять. А тут отец Румянца за мной прислал. Да с ним весть важную. Вот заскочил с Уком переговорить… и с тобой, конечно. С тобой даже первей.

Сокол кивнул, ничуть не радуясь, что его первей князя поставили.

– Про ваши победы наслышан уже, – начал было Борис.

– Да какие там победы, – Сокол с досадой махнул рукой. – Подумать вовремя, так и меньшей кровью бы обошлось. Хотя с другой стороны, так и так Мстителя в Мещеру нужно было заманивать… Чего уж теперь.

Ты-то сам как съездил?

– Удачно, – Борис улыбнулся. – Монахов, которых в Рязань викарий подослал, выловили почти всех. Многих побили, остальные разбежались. Вовремя я тогда подоспел. А потом Олег в отместку решил Лопасню отбить у московского воеводы. Давно он счёты хотел свести за прежние обиды, вот и выдался случай удобный.