Сон великого хана. Последние дни Перми Великой - [103]
— Могу ли я сесть при именитом боярине московском, я — бедный пленник... поруганный, лишённый своей чести...
— Чести тебя никто не лишал! — возразил большой воевода, поглядев прямо в лицо покчинскому владетелю. — Ты только полоняник наш. С тобой мы должны как с князем обходиться, ибо только государь наш может тебя чести лишить... либо ещё возвеличить тебя превыше того, чем ты был до сих пор! Садись, князь Михаил! — повторил Пёстрый, и нетерпеливая нотка послышалась в его голосе.
Микал с тяжёлым вздохом сел, смущённо пощипывая свою бородку. Пёстрый заговорил снова:
— Нелегко тебе, князь, вижу я. Не смог ты от нас оградиться, подпала Пермь Великая под славную державу Московскую. Но в том ещё нет большой беды. Может, к добру это для вас, для пермян...
— Может, к добру — не знаю.
— Главное, уклад у нас крепкий... московский, одним словом! И вера православная у нас стоит-светится как свеча перед престолом Господним! А у вас как дела идут насчёт веры христианской?
— Ничего, молимся мы Богу, как учили нас, в церковь ходим, попов слушаемся, иконам святым поклоняемся — все, как следует быть! — промолвил Микал, дипломатично умалчивая о всеобщем шатании умов в народе, потерявшем доверие к своим наставникам, ставившим выше всего собственное довольство и благополучие.
— А ты каково веруешь? — внезапно спросил Пёстрый и зорко поглядел на своего собеседника.
Тот даже глазом не моргнул.
— Верую я в Бога Живого, Господа Иисуса Христа, Он же всегда был, есть и будет во веки веков, аминь!
— Правильно! — кивнул головой набожный боярин. — Христианин ты добрый, кажись. А нам на Москве насказали, будто все пермяне, от князя до последнего смерда, на идолов своих прежних глядеть начинают!..
— Мало ли чего не наскажут злые люди. Не всякому слуху верить можно.
— Видимо, так оно выходит.
Разговор большого воеводы с князем Микалом затянулся на несколько часов. Пёстрый положительно полюбил за это время покчинского владетеля, сумевшего понравиться ему своими умными, дельными речами, дышавшими правдой и искренностью. Когда же Микал сообщил ему, что жена и сын его томятся в подземном тайнике, не смея выйти оттуда наружу из опасения получить обиды от москвитян, — Пёстрый тотчас же распорядился вывести княжеское семейство на вольный воздух, где оно могло бы поселиться в собственном доме и жить без всякой опаски за свою участь.
— А как же мы с Чердыном будем? Ведь в Чердыне, говоришь ты, дядя твой сидит? — осторожно осведомился большой воевода, не зная, как приступить к этому щекотливому вопросу.
Микал просто сказал:
— Чердын я сам в твои руки отдам. Только позволь мне туда ехать... с твоими же ратниками, вестимо...
— Это ты ладно придумал! — весело воскликнул Пёстрый. — Право, ладно! Пожалуй, без крови обойдётся... если только дядя послушает тебя...
Микал был неглупый человек. Он понял теперь страшное могущество Москвы и находил невозможным дальнейшее сопротивление, потерявшее всякий смысл после взятия москвитянами трёх укреплённых городков и после разгрома ими пятитысячной пермской рати. Передачей Чердына из рук в руки врагу он думал заслужить особенное благоволение большого воеводы, который, наверное, не оставил бы его в будущем, когда слово такого влиятельного вельможи, как Пёстрый, могло иметь громадное значение при дворе московского государя...
В Чердыне сначала не поняли, в чём дело, и принялись стрелять в москвитян, не позволяя им приблизиться к городским валам, похожим по своей крутизне на укрепления Изкара. Но Микал выступил вперёд смелою и быстрою походкою и громко прокричал защитникам, чтобы они отворяли ворота, ибо он, князь Микал, приказывает это.
На валах заметались человеческие фигуры. Смятение и ужас исходили от них. Доносился гул голосов, кричавших что-то тревожное, непонятное. Над воротами показался какой-то человек и завопил яростным голосом, потрясая кулаками по направлению к москвитянам:
— Прочь! Уходите прочь, проклятые! Не сдадимся мы вам доброю волей! Не послушаемся Микала-изменника!.. Постоим мы за город свой во славу великого Войпеля!..
— Это Ладмер, дядя мой, — сообщил Микал начальнику московского отряда. — Не знаю, как уговорить его. Старик он упрямый весьма.
— Ха! — усмехнулся отрядный начальник. — И не таких стариков мы уговаривали. Подойди-ка сюда, Кубарь, — подозвал он ближайшего воина и шепнул ему на ухо несколько слов. Тот молча кивнул головой и, подбежав к городским воротам на возможно близкое расстояние, натянул лук и пустил стрелу, направленную в строптивого старика.
Микал торопливо воскликнул:
— Постойте, зачем вы убиваете его?..
Но стрела уже сделала своё дело. Воин был хороший стрелок. Ладмер издал жалобный стон и свалился с ворот на наружную сторону вала, нелепо взмахнув руками в воздухе...
— Сдаёмся, сдаёмся! — донеслись голоса чердынцев, убедившихся в бесполезности сопротивления, и скоро московский отряд был уже внутри городка, завершившего сдачей покорение Перми Великой войсками Иоанна III.
Заключение
Князь Фёдор Давыдович Пёстрый не почил на лаврах, покорив пермскую страну. Следовало ещё привести к присяге весь народ, принадлежавший теперь московскому великому князю безраздельно. Надо было составить списки жителей для взимания с них ясака, или дымового сбора, поступающего в великокняжескую казну. Приходилось, наконец, оказывать содействие попам и монахам, зачастую обращающимся к нему за помощью, ибо, по словам почтенных отцов, многие люди пермские не признавали в них учителей церкви, коим внимать подобает.
Великие князья Московские Василий 1 (1389–1425) и Иван III (1462–1505) прославились военными победами, заключением выгодных политических соглашений, деятельным расширением пределов Московского государства. О времени, когда им довелось нести бремя государственной власти, и рассказывает эта книга.Событиям XIV века, когда над Русью нависла угроза порабощения могучей азиатской империей и молодой Василий I готовился отбить полчища непобедимого Тимура (Тамерлана), посвящен роман «Сон великого хана»; по народному преданию, чудесное явление хану Пресвятой Богородицы, заступницы за землю Русскую, остановило опустошительное нашествие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.