Сон в зимнюю ночь - [30]

Высадив нас на жердяной настил, Томас уплыл. Не успел я осмотреться, как один человек, перепрыгнув лодку с питьевой водой в бутылях для кулера, подбежал к нам. Джулис, передав ему записку и кожаный мешочек, пожала плечами на мой вопросительный взгляд.

Одна из хижин над водой имела окрашенные ярко-жёлтым цветом стены – отель на сваях. Его владелец, друг Лейджелила, Корра, добродушно принимал гостей. Пол и стены отеля сделаны из бамбука, а крыша из тростника на бамбуковой сетке. Пятизвёздочным не назовёшь, но имелись необходимые удобства: две уборных, ванная комната с джакузи и гидромассажем, плетёные кровати, погруженный под воду холодильник, даже телевизор, питающийся электричеством от огромного аккумулятора, портативный компьютер с «вай-фаем». Ради моей девушки, Корра заменил молодую темнокожую служанку женщиной постарше. Обнажая редкие крупные, как у лошади, зубы, хозяин отеля продемонстрировал, как посредством лебёдки вынимается из моря холодильник. Вопрос, возникший у девушки, я теперь понял дословно:

– Где настоящая гавайская кухня?

До ресторана путь лежал по воде, и Корра, сунув два пальца в рот, издал протяжный свист. С берега раздался точно такой же, ответный. Через несколько минут, пока гид увлечённо рассказывал про места, отмеченные ручкой на карте, за выпирающими из воды волнорезами, показалась чёрная точка. «Такси» с берега быстро приближалось. Это был четырёхместный пластиковый велокатамаран, очень устойчивый и довольно скоростной. Судёнышко свободно взбиралось на волну, не зачерпывая воды.

– Алохаауинала! – весело крикнул чернокожий худощавый парень, предложил занять места. Вопросы рождались один за другим, но я решил довериться девушке.

Толкнув от берега «морское такси», Корра разговаривал по сотовому телефону и одновременно, улыбаясь, помахал нам вслед.

Флотилия чёрных, как угли, лодок, вытянулась вдоль разорванного кольца атолла, едва выступающего над водой. Огромные, с носами, стилизованными как фигуры осьминога, лодки выстроились в линию между атоллом и мелководной косой. Я рассмотрел, что от кормы к корме натянулись почти невидимые в лучах солнца сети. На каждой лодке кто-то выкрикивал короткие резко звучащие слова, будто передавали команду. Наш туземец, подгоняя катамаран, стиснул зубы и что-то сказал с досадой, ускорил движение ногами. Джулис пояснила:

– Большой такой, плавал, и двух людей съел. Shark…

Вау! Мурашки побежали по моей спине, я невольно заозирался.

Владельцы больших лодок, взмахивая прутом с ярко-жёлтым полотном, возглавляли команду из множества маленьких лодок. Гребцы малых, мальчишки, обнажённые по пояс, громко переговаривались. Одни беспрестанно работали вёслами, другие колотили палкой по деревянному борту. Малые лодки приближались к большим, сети смыкались. От грохота мог ошалеть кто угодно. Летучие рыбы, растопырив плавники, выпрыгивали из воды, перемахивая через борта, врезались в палубу и людей. Наверное, это больно. Гребцы, подняв вёсла, умудрялись точно бить по ним, отшвыривая в воду. Серебристая длинная и тонкая рыбина мелькнула над моей головой. Сети наполнялись множеством разной живности, но зловещей виновницы события, будто не существовало вовсе. Ну и ладно – купаться мы и так не собирались.

Вместе с флотилией больших и малых лодок наш катамаран достиг спасительного берега. Женщины выходили из хижин, воздавали хвалебную речь и выбирали рыбу из сетей, резали, потрошили и мыли. Вывешенные, точно бельё, ломти искрились на солнце. Пахло сырой, копчёной и жареной рыбой. Три кораблика, нагруженных под завязку, медленно двигались на остров Кауаи, откуда спешили, чтобы принять груз, другие.

Джулис поделилась мечтой: попробовать запечённую по-местному свинью, запивая коктейлем «Май-тай». Если бы не обычай поглощения подобного кушанья, проходивший на закате солнца, то я сейчас бы вернулся и завалился в кровать, чтобы выспаться как следует.

На закате на острова вползал малиновый туман, он обволакивал посёлок, ресторан и отель, скрывал силуэты лодок, длинные низки вяленой рыбы, вырезанные из камня фигурки на крышах хижин. Коричнево-красные иссушенные солнцем выпуклые борта «плавучих домов» утопали в мерцающих пурпурных сумерках. Вечерняя тьма гигантским неводом опускалась на тихий экзотический мирок.

До этого времени Джулис и я терпели недовольное бурчание пустых желудков. Процесс поедания национального блюда гавайцев сопровождался танцами на площадке вблизи кухни и популярными в Полинезии фокусами с огнём. Затем нас, как влюблённых, полили холодной водой из мелких деревянных ёмкостей, похожих на банный ушат. Широко улыбаясь, Джулис пояснила мне, ошеломлённому от неожиданности, что если я не заболею на следующий день от переохлаждения, значит, действительно люблю её. Нас, мокрых и не очень весёлых, подвели к циновке, где темнели пахнущие цветами карамболи и неизвестные плоды, походившие на маленькие арбузы. В один из них, который выбрала Джулис, впрыснули через трубочку прозрачное вещество из деревянной ступки.

Это был щедрый подарок!

Наевшись всяческой ароматной вкуснятины, наплясавшись до упада в весёлой компании смуглых пышноволосых дев, выступавших топлесс, и разрисованных белилами мужчин, под утро были мы возвращены в отель. Вывешенное на просушку бельё светилось в сумерках. Покой туристов и порядок стерегли два крепких паренька – сыновья Корры, который передал в их распоряжение сигнальную ракетницу и ружья, коробку патронов, начинённых солью и свинцовой дробью. Указав на глубокую заводь за волнорезами, он кое-что уточнял у моей девушки.