«Сон в летнюю ночь» - [5]

Но тут очнулся Ривалдуй. Он зорко посмотрел налево, посмотрел направо и все мигом оценил.

― Пустяк, ― сказал он спешно, щуря один глаз, чтоб все вокруг не прыгало и не двоилась, ― это я их примирял. Позвольте… Здрасьть! ― добавил он умильно и деликатно шаркнул ножкой под столом. ― Сейчас я их очну.

Он встал со стула, растолкал Яго и Отелло, каждому вылил на голову ко кружке вина, помассировал уши и через минуту привел в совершеннейшее чувство. Они уже не падали и даже могли говорить.

― Вот: лобзайтесь и живите счастливо, ― приветливо сказал Ривалдуй.

Побитые, забыв о сваре, распростерли послушно объятия, и дамы их сердца немедля, с долгим визгом, ринулись им навстречу. Лобзались долго, молча и целеустремленно. Ривалдуй тихой сапой опростал еще кружку и нежно прослезился.

― Ну, я пошел, ― сказал он как бы между прочим. ― Более не буду вам мешать.

― Э, нет уж! Нет! ― протестующе помотал рукой за спиной Эмилии счастливый мавр. ― Ты не увиливай ― сиди! Вместе с нами…

Наконец поцелуи кончились, и все, тяжко дыша, уставились на Ривалдуя.

― Вы исключительно хороший человек, ― томно проворковала Дездемона. ― Это я к чему? Вот переженимся мы сейчас, медовый настанет месяц… А Кипром кто же будет править? Да неужто ― Кассио?! Какой пассаж!..

― Кассио ― дурак, ― возразил Отелло. ― Вечно с ним истории. И пить не умеет, и драться слабоват. А что такое, собственно? ― вдруг всполошился он.

― Ах, я поняла! Я все—все поняла! ― захлопала Эмилия в ладоши. ― Дездемона хочет, чтобы правителем были вы! Это же прелестно!

― Ничего себе… Ну, хорошо, на месяц ― и не больше, ― трудно соображая, важно засопел Отелло. ― Потом опять буду я. Мавр тут, мавр там…

― Да я не справлюсь, что вы! ― засмущался Ривалдуй. ― Хватит ли способностей и… бдительности? Я ж никакой литературы не читал…

― А никто не читал, ― строптиво отозвался мавр. ― Кому это надо? И видишь ― ничего, справляемся. Ну, жалко тебе, что ли?!

― И вправду, ― загорелась Дездемона, ― вы ведь не хотите, чтоб у нас пропал медовый месяц? Ну, мы вас очень просим! А потом мы вам тоже невесту найдем и такую свадьбу сыграем!.. Неужели вы откажете?

― Слово женщины ― закон, ― уныло возвестил Отелло. ― Так всегда…

― Ну ладно, ― скрепя сердце согласился Ривалдуй. ― Я попробую.

― Вот это другой разговор. Да здравствует временно исполняющий обязанности правителя острова Кипр! ― провозгласил громогласно Яго. ― Пошли во дворец. В канцелярии все заверим.

Они все еще раз дружно чокнулись и, пошатываясь, выкарабкались из трактира. В бездонном небе сияло ослепительное солнце, кругом галдела пестрая толпа, кареты и одинокие всадники поднимали клубы пыли. «Ну, совсем как у нас на Столбовом!» ― восторженно подумал Ривалдуй.

Против обыкновения, Ривалдуй в то утро пробудился неприлично рано. Напившись с вечера в стельку, он смутно теперь припоминал, что же было накануне, что он, по неведенью, такое начудил в сюжете пьесы и о чем, собственно, станет докладывать сегодня на экзамене. Единственным утешением оставалась мысль: «Я ― самый первый. А первый блин всегда комом». Но, несмотря на это оправданье, скверные предчувствия не покидали его.

― Нет, ну вас с вашим театром! ― в сердцах решил он. ― Уйду я лучше в космонавты.

Он тяжело слез с постели, и тут почтовая лампочка возвестила о прибытии утренней корреспонденции. Как ни странно, никаких устрашающих надписей в воздухе на сей раз не возникло. Вместо этого на письменный стол вывалилась увесистая папка из картона, туго перевязанная веревочками крест—накрест, а к ней ― листок бумаги с текстом.

Ривалдуй машинально взял в руки послание и, сонно щурясь, принялся читать.

«С Вашей трактовкой пьесы вполне согласен. А что Вы скажете насчет моей трактовки повести Гоголя „Ночь перед рождеством“? Рукопись прилагаю».

Ничего не соображая, Ривалдуй разорвал веревочки и распахнул папку. На титульном листе было размашисто выведено:

«СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ».

А чуть пониже ― «Уильям Шекспир».