Сон, сновидения и смерть. Исследование структуры сознания - [30]

Далее, существует интересный вопрос о людях, которые, как кажется, не способны видеть сны. Они утверждают, что просто засыпают и просыпаются и не помнят, что побывали в другом мире, объединяющем время и безвременье. Мы многое узнали о неспособности видеть сны из трудов психоаналитика и педиатра Д. У. Уинникотта. Он всю жизнь изучал детей и взрослых, сохранивших детские черты. Он заметил, что очень маленькие дети засыпают спокойно, когда рядом с ними находится то, что он называл переходным объектом: плюшевый мишка, любимая игрушка или предмет одежды матери, и этот дорогой им предмет позволяет переходить из одного мира в другой. Когда дети начинают говорить, им уже не нужен этот переходный объект. Когда они могут сказать «мама» и могут думать о ее успокаивающем присутствии, тогда слово заменяет объект.

Уинникотт считал переходный объект одним из самых ранних способов создания пространства между своим «Я» и другими. Он утверждал, что это — пространство, где возникают творчество, искусство, религия и все другие достижения культуры. Названное пространство связано с тем, что Уинникотт называл истинным «Я» — качеством «я», которое заставляет индивидуумов чувствовать себя обновленными, живыми, в тесном контакте с их собственной внутренней реальностью и внутренней реальностью других людей. Далее он подошел к заключению, что если нет переходного пространства (поскольку это пространство предполагает способность отличать «я» от «не-я»), то это может помешать, среди прочих причин, способности видеть сны. Хотя все имеют истинное «Я», у отдельных индивидуумов, которые много страдали в детстве, истинное «Я» скрыто под ложным «Я». По этой причине он критиковал тех психоаналитиков, которые толковали сны, говоря: «Это значит это, а вот то значит то», потому что в этом случае пациент говорит психоаналитику лишь то, что, по его мнению, психоаналитик хочет услышать, и это создает еще более прочное ложное «Я», находясь в котором пациент не может «отпустить» рационалистическое мышление из страха оказаться в пустоте. Уинникотт рассматривал «ничто» как креативное пространство, в котором человек восприимчив к новым идеям, возникающим в его собственном разуме, к новому освещению самого себя и всего мира.

Пришло время заканчивать мое сообщение. Подводя итоги, можно сказать, что сновидения — это самая интимная форма отношений человека с самим собой. В наших снах мы с трудом возвращаемся к начальным объектам нашей любви и самым ранним и невысказанным конфликтам. Психоаналитики проводят много времени, рассматривая и стараясь понять рассказы своих пациентов о сновидениях. Мы должны постоянно напоминать себе, что имеем дело с чем-то бесконечно дорогим для наших пациентов. Нам следует чаще вспоминать строки ирландского поэта У. Б. Иетса: «Ступай осторожно, потому что ты ступаешь по моим снам».

Есть ли бессознательное в буддийском учении?

Время презентации подошло к концу, и Его Святейшество одобрительно улыбнулся Джойс. Она воспользовалась моментом, чтобы задать вопрос, который очень интересовал ее и всех остальных: — Я хотела бы спросить, Ваше Святейшество, имеет ли фрейдистская концепция бессознательного соответствие в тибетской философии?

Он сразу же дал ответ.

— Прежде всего, в тибетском буддизме вы можете говорить либо о проявленных, либо о скрытых состояниях сознания... Кроме того, можно говорить о скрытых склонностях, или следах, отпечатках (санскр. васана; тиб. bag chags, произносится бакчак). Они хранятся в сознании как результат прежнего поведения и переживания. Внутри категории скрытых состояний сознания есть состояния, которые могут пробудиться при определенных условиях, и есть другие, которые нельзя пробудить. Наконец, в буддийских священных книгах говорится, что в дневное время человек накапливает некоторые из этих скрытых склонностей через свое поведение и переживания; и эти следы, которые хранятся в пространстве ума, могут пробудиться или проявиться в сновидениях. В этом заключена связь между дневным опытом и сновидениями. Есть определенные типы скрытых склонностей, которые проявляются по-разному, например, влияют на поведение человека, при этом сознательно их вспомнить невозможно.

Однако в тибетском буддизме по этому поводу существуют разные точки зрения и некоторые школы придерживаются мнения, что скрытые склонности можно вспомнить. Этот вопрос возникает, в частности, в связи с темой препятствий (покровов, завес) ума (санскр. аварана; тиб. sgrib pa), особенно препятствий знанию (санскр. джейаварана; тиб. shes bya'i sgrib pa). Существует две категории завес: омрачающие (эмоциональные) препятствия (санскр. клешаварана; тиб. nyon mongs pa'i sgrib pa) и препятствия знанию. К омрачающим относятся такие эмоциональные переживания (санскр. клеша; тиб. nyon mongs), как смущение, гнев, привязанность и тому подобное. Ум, подверженный эмоциям, тоже попадает в эту категорию, поскольку сам по себе интеллект не обязательно благотворен. Он может быть вредоносным, т. к. может быть подвержен эмоциям.

Что касается препятствий знанию, то одна из научных школ придерживается мнения, что эти преграды никогда не проявляются в сознании; они всегда остаются в виде скрытых склонностей. Даже в философской школе Прасангика Мадхьямика существует два направления. Одно придерживается мнения, что все препятствия знанию никогда не являются открытыми состояниями сознания, а всегда существуют в виде скрытых склонностей (предрасположенностей). Однако есть противоположное мнение, которое гласит, что есть определенные формы завес знанию, которые порождают осознаваемые проявления.