Сон о золотых рыбках - [18]

– Наверно, в автобусе или в трамвае подцепил. Какие ты хочешь духи? …Завтра. Намекни, а я куплю. Пойдём вместе. Давай тебе перстень купим с камнем.

– Без перстня у нас много прорех. Тебе нужны кроссовки. Я – обойдусь. Ты среди своих рыбок должен выглядеть путём.

– Ираида Семёновна разрешила нам жить в её квартире, когда уедет в командировку. Предложила купить у неё в рассрочку «Жигулёнок». Ты как? Буду я тебя возить в консультацию, на природу. …Есть права, в школе получил. Гараж построим.

– Не хочу спать на чужой постели. Примета плохая. Смеётся ещё. Правда. Посмотрим, но подушки и простыни возьмём свои.

– В комке тебе придётся таскать ящики. Так? Ну, так или не так? Это тебе вредно. Беречь себя надо. Покажи руку. Что у нас такое?

– Сдавала анализы. У меня вены мелкие. Вот и расковыряла тётка. Я – не вру. Почему ты мне совсем ни капельки не веришь сегодня? …Какой вкусный ананас. Как-то пробовала мороженый, но не понравился. Откуси. Может, ты пошутил? Это не нам. А куда будем машину ставить? В сенки или в сарай?

– Больше никаких анализов. А кто сдаёт кровь на анализы, тому, что дают? Баночки с тресковой печенью? Думай о ребёнке. Кровью не раскидывайся.

– Ну, не сердись, миленький ты мой. Не буду. Только и ты не таскай чемоданы на вокзале. Честное слово? …Вся группа пошла и я с ними.

– Юлька знает, что тебе нельзя сдавать кровь. Почему не отговорила?

– Она давно не ходит на лекции. У неё новый парень. Он ей такое делает, что она отрубается от кайфа. Я тоже хочу отрубаться.

Андрей вдруг понял, что его неприятно задевают эти глупые разговоры жены. Безответственная какая-то. Говоришь одно и тоже, просишь, чтобы не покупала ненужных продуктов, не имеющих практического значения сувениров. Как только у неё появляются деньги, так она прилагает все силы, чтобы от них избавиться. Молодая. Недавно исполнилось восемнадцать. Ребёнок сделает её нервной и крикливой. Нужен он ей?

– И от куртки у тебя запах духов. …Ничего не кажется. – Оленька отложила дольку ананаса и внимательно посмотрела на мужа.

– От твоей кофты вообще махоркой несёт. Что теперь нам делать? – полушутливо вопросил Андрей. Лицо девушки отуманилось, исчезла счастливая улыбка, потухли глаза.

– Мы в комке… с утра… Спроси у Юльки. Сходила в консультацию. Потом работали. Я – цены заучивала, помогала ей. Она курит, как собака. Говорила ей…

Андрей молчал. Взялся чистить колбасу. Тонкая кожа рвалась. Он решил её отварить. Молчание длилось долго. Закипела вода в маленькой кастрюле. Андрей положил морковь и свёклу. Оля подошла, погладила его по плечу, потом по щеке, приподнявшись на цыпочках, обняла за шею и, уткнувшись в плечо, заплакала горько и безутешно.

– Буду учиться! Буду! Буду! Никогда не стану сдавать кровь. Я хочу тебе помочь. Ты во сне говоришь о бутылках, о вокзале. Кто тебе поможет? Кто? Ты у меня один. Вижу, как тебе тяжело. Я понимаю, ты отвечаешь за нас. а я никчёмная и пустая неумеха. Мне даже стыдно брать деньги за шитьё с подруг. Мне стыдно, когда они голодные, а я утром наелась пшённой каши. Понимаю, что им лень варить. Они получат деньги из дома, накупят вафлей, дорогих конфет, сходят в кафе. И всё. Я – тоже такая. Одна из них. Но я стану другой – жадной и расчётливой, никому не буду помогать, не буду звать на ужин. Я буду копить деньги, – она говорила сквозь рыдания, потом отстранилась, села за стол, уронив голову на руки. Её угловатые плечики вздрагивали. На спине, под новой рубашкой просматривались позвонки.

«Это не она, не её голос слышал в гостинице, -подумал Андрей, понимая, что спроси о гостинице, скажет правду, а он не хотел этой правды. – Она была в комке с Вертучей Юлькой». Взял её на руки и принялся носить, как больного ребёнка. Шелестело грубое полотно, когда она задевала ногами «косяки дверей». Большой театральный задник или декорация был в нескольких местах продран, и ткань пришлось зашивать, подклеивать на дырки картинки из журналов. Художник изобразил четыре сосны и огромное хлебное поле, уходящее к горизонту. Это не были сосны, написанные Шишкиным, но чем-то напоминали известную картину.

– Ты сегодня какой-то чужой, – вдруг горько сказала она. – Ты подумал, что я тебе лишняя.

– Что ты, глупышечка, моя? Как ты могла такое придумать. Лишняя? Глупость. Я решил убрать эти наши шелестящие стены, а сделать перегородку из деревоплиты, чтобы у малыша была детская комната, начну кроватку собирать, а коляску прогулочную видел в сарае у тёти Зои. Ей не пригодится.

– Ты какой-то другой. Я это сразу поняла, как только ты вошел в сенки. …Поставь меня, нужно помыть банки под тушёнку. …У тебя рука не пролезает.

– Ёршиком.

– Буду крошить винегрет.

– Не забыть бы подогреватель питания взять у тётки. Подумал, сегодня, что нужно снять комнату. Другую. Здесь сыро и холодно. Дочь Ираиды Семёновны сказала, что у них есть однокомнатная квартира. Раньше жила в ней бабушка. Она умерла. …Будут сдавать. За умеренную плату. Переедем? Эти дома долго не будут сносить. Прописку оставим. …Она пообещала взять меня в свою фирму на лето…

– Как хочешь.

– Завтра поедем и посмотрим квартиру и машину. Наш ребёнок должен жить в нормальных условиях.