Сон Лилит - [15]

– Еще кофе? – спросила Бекки с наигранной предупредительностью в голосе. – Принести сюда?

– Нет, не надо, я пойду наверх.

Другого выбора не было. Его семейная жизнь трещит по всем швам, и он должен остановить этот процесс.

– Ну что ж, хорошо, – кивнула жена. – Очень хорошо. Пошли.

Он медленно поднимался по ступенькам, мысленно сравнивая себя с приговоренным к казни, который старается не думать о раскачивающейся над ним веревке. Он все же взрослый человек и сможет с этим справиться.

Ян был в кухне, его светлые волосы блестели в лучах утреннего солнца. В детстве он был таким хорошеньким, что каждый хотел дотронуться до него, погладить по голове, подержать на руках, причем желание было настолько сильным, что некоторых даже приводило в замешательство. Но такова была природа Яна: он умел вытаскивать из людей на поверхность то, что спрятано глубоко внутри.

– Привет, Ян.

– Привет, папа.

Нож мальчика скользил по тарелке, вилка звякала, подхватывая кусочки яичницы. Звук, который он издал, запивая пищу молоком, заставил Пола содрогнуться. Сын поднял глаза – голубые, как весеннее небо.

– Извини за громкую музыку.

Сердце Пола говорило: «Все забыто, мой мальчик!» Вслух он произнес:

– Ерунда, не стоит вспоминать.

– Неужели они не могли делать стенки потолще?

Перевод: «Я слышал, как вы с матерью занимались любовью, и это меня так смутило, что у меня внутри до сих пор сумбур». Пол с открытым сердцем шагнул навстречу сыну:

– Да, – сказал он. – Но посмотри на это с другой стороны, Ян. Твои старики привязаны Друг к другу. Это лучше, чем в большинстве других семей, где муж и жена ненавидят друг друга.

– Конечно, папа. У Мелиссы Смит родители сегодня дошли до финала. Мы это отпразднуем.

– Да? И какой здесь повод для радости?

– Какой? – Ян махнул в воздухе сжатым кулаком, продемонстрировав гладкую мускулистую руку. – Больше синяков у Мисси не будет.

– Неужели отец бил ее?

–В основном шлепал. Дикки-то он не трогает, разве что когда тот заступится за сестру. Тогда он и за ним с ремнем бегает.

Что ему послышалось в голосе сына? Просто любопытство или сострадание? Яна ни разу в жизни не ударили. Он жил в доме, где даже разговор на повышенных тонах был редкостью, а наказание заключалось просто в высказывании недовольства.

– Итак, – продолжал Ян. – Тебе не нравится Лео?

– Не нравится.

– Она заставила по-новому взглянуть на феминизм, пап. Я хочу сказать, что она так невероятно хороша, такая беззащитная девочка, которая в то же самое время достаточно груба. Афина – богиня мудрости и войны, Лилит – мать демонов. Лео возродила миф феминизма в новом свете.

– Это так... но слишком громко.

– Это моя громкость, моя, а не ее. Дай этому утонуть в твоей душе, позволь заглушить...

Он неожиданно засмеялся. Отрывисто и смущенно – Ян вспомнил, почему ему пришлось прибавить громкость.

– Ты уж извини, что мы потревожили тебя. Ян пожал плечами. Что сын не может видеть под маской, надетой его отцом? И Пола в этот момент неожиданно поразили глубина и сила любви, которую он испытывал к этому мальчишке. Крик младенца раздался сразу же после того, как тело Мири последний раз вздрогнуло у его ног. За занавеской шикарной квартиры в Сан-Франциско, где произошла последняя схватка, скрывалась колыбель. Пол сразу понял, что это его сын.

Уорд взял извивающуюся жизнь на руки и в то же мгновение полюбил беспомощное существо, хотя прекрасно осознавал, что должен его убить. Под рукой билось, как пойманная птица, сердечко; младенец казался таким уязвимым, таким крошечным, и в нем было больше, чем в ком-либо, от Пола Уорда, и в то же время он таил в себе опасность.

– Я возьму его, – Бекки бережно приняла его из рук Пола.

Эта женщина, только что бок о бок с ним мужественно боровшаяся с вампиром, излучала удивительную мягкость и притягательность – они-то и заставили его спрятать оружие под окровавленной полой куртки и сказать:

– Выходи за меня замуж.

– Ладно. Хорошо, – последовал ответ.

Так началась семья: отцовство, материнство и путь ребенка. Уорд осторожно коснулся сына, но Ян никак не отреагировал.

– Слушай, – предложил Пол. – Я собираюсь в город. Хочешь, подброшу тебя до школы?

– Можно я сяду за руль?

– Договорились.

Они выехали из дома.

– ...Серьезно, – Ян словно продолжал прерванный разговор, – она заявила о своей позиции. Поэтому-то ее и любит молодежь. Это эра постфеминизма. Вы с мамой... вы этого не понимаете. Для женщины недостаточно просто иметь право голоса. Существует еще уровень психологического и культурного доверия, который ей еще предстоит завоевать. Лео стоит у истоков нового взгляда на женщину.

Выложить все, что Уорд знал о Лео, было единственной возможностью сломить его сопротивление. Женщины по природе своей мягкие и добрые, отнюдь не опасные.

Однако Бекки, его милая, добрая Бекки, представляла собой одно из самых опасных человеческих существ, с которыми ему когда-либо приходилось сталкиваться, черт возьми!

Так как Пол ничего не ответил, Ян заговорил снова:

– Женщины не добьются ничего, пока мы не начнем уважать исходящую от них опасность. Я люблю маму, но нежность – совсем не то, что нужно сейчас женщине.