Сон Геродота - [26]

– Расскажешь, расскажешь, если к тому времени не забудешь. Почему-то все забывают, и ты забудешь, когда вырастешь. Вот только вы, дети, меня и слушаете, до взрослых я и докричаться не могу, – с горечью отозвался Павсаний.

…

Никто не помнил, когда этот человек появился в городе, он поселился как-то незаметно. В первое время особо ничем не проявлял себя, только присматривался к местным жителям, прислушивался к их разговорам. Все это было тем более странно для небольшого городка, где появление каждого нового человека являлось целым событием. Кем был чужеземец, выяснилось, когда он напротив заброшенного домика, в котором поселился, соорудил крест высотой в человеческий рост.

– Ну, наконец-то эта зараза добралась и до нашего города, – произнес вслух один из местных жителей.

– Это секта христиан. Они признают богом некоего Христа, которого римляне, кажется, распяли на кресте.

– Обычно на кресте распинают провинившихся рабов, причем тут бог?

– Христос и есть бог рабов, то есть, Бог всех униженных и оскорбленных, как они говорят.

– Что ж это за Бог, которого распинают на кресте, словно какого-то воришку? – поинтересовался кто-то.

– А у них все наоборот, как в сказке, – заметил все тот же осведомленный житель.

– Как это, наоборот, что ты имеешь ввиду? – собравшиеся здесь горожане были явно заинтересованы.

– Я точно не знаю, но, кажется, богатство у них считается бедностью, а бедность воспринимается как богатство. Чем ниже стоит человек, тем он выше, и наоборот, высшие по их обычаю почитаются за низших. Раб для них как император, а император – как раб, одним словом, все наоборот. Даже смерть почитается ими как жизнь, а жизнь – как смерть.

– Чудеса, да и только, – пожимали плечами спартанцы, – и зачем только он к нам пришел?

– Я тоже, кажется, слышал про них. Есть такая секта, чьи представители вверх ногами ходят. Небеса для них словно земля, а земля – как небо.

Приезжий вверх ногами не ходил, передвигался по улицам обычным способом, но соседские мальчишки пристально за ним следили: вдруг чужой дядя встанет на руки и пойдет вверхтормашками, вот была бы потеха. Одним словом, жители вновь прибывшего встретили с недоверием и настороженностью, как что-то непонятное и неизвестное: уже странным было то, что он приехал во всеми забытую Спарту.

Павсаний, наверное, был единственным в городе, кто не обращал внимания на приезжего, и будто нарочно, тот сам заинтересовался им. Несколько дней издалека, молча наблюдал за его работой, потом, осмелев, подошел к нему и попробовал вступить в разговор.

– Что тебе надо? – Павсаний отложил резец и уставился на приезжего.

– Добрый день, милый человек, – смущенно отозвался тот.

– Я тебе не милый человек, и вообще никакой. Говори, что надо, и не мешай работать.

Приезжий от такой резкой встречи еще больше смутился и некоторое время вообще молчал, но затем, набравшись смелости, попробовал заговорить.

– Видите ли, я здесь один, никого не знаю, мне показалось, что вы именно тот человек, с которым стоит завести знакомство. Еще раз извиняюсь, если помешал вам, но чем же вы занимаетесь, не смогли бы объяснить?

– Как тебя зовут, чужеземец?

– Павел – мое имя, единоверцы этим именем нарекли.

– А меня зовут Павсаний, старое спартанское имя, даже несколько наших царей звались этим именем. Так вот, Павел, за многие годы ты первый, кто подошел ко мне и поинтересовался, чем я занимаюсь.

– Так уж и первый? – удивился Павел.

– Ну, разве что еще дети, а взрослых моя работа только раздражает.

– Я заметил, что ты не такой, как все. Остальных заботит только пища, одежда, кров, ну, конечно, еще и деньги, а ты ко всему этому безразличен.

– Вот ты как, – с удивлением отозвался Павсаний, – что ж, верно приметил, вот эти камни и есть моя жизнь, то, чем я живу.

– Это же всего лишь камни, вон их сколько вокруг.

– Это не просто камни, – с раздражением произнес спартанец, в них живет дух нашего города, его великое прошлое.

– Не понимаю, камни – они и есть камни, чего о них сожалеть?

– У тебя есть идея получше?

– У меня есть вера.

– Ну да, слышал, вы отрицаете земную жизнь со всеми ее благами и готовитесь к смерти, так ведь?

– Не совсем. Для вас смерть – это конец, а для нас – начало вечной, настоящей жизни.

– Кажется, философ Сократ это проповедовал, вы его последователи?

– Мы чтим этого философа как человека мудрого, но наша вера иная.

Павсаний задумался, поглаживая пальцами седую бороду, а потом, хитро прищурившись, задал вопрос?

– Если смерть – это жизнь, то что тогда есть сама жизнь?

– Подготовка для той вечной жизни.

– Чудно как: то, что для нас является всем, для вас представляет собой нечто неважное и временное.

– А разве оно не временно? Да, мы отвергаем богатство и все блага мира, но зато наш Бог дает нам надежду на вечную жизнь и еще милосердие.

– Правда, что проявление силы для вас является признаком слабости, а слабость, наоборот, признаком силы?

– Не совсем так, смотря что ты называешь слабостью, а что – силой?

– Не люблю умников, сила – это всегда сила. Вот статуя спартанского воина, я изваял ее из монолитного гранита, смотри, как он держит щит, какие у него крепкие мышцы.