Somniator - [2]

Первое вожделение у меня зарождалось наедине с самим собой и ничего общего с подружками из детского сада не имело – они являлись для меня тогда лишь частью заведения, чем-то вроде интерьера. Мое время был «тихий час». Видимо, в виду особой активности мозга спать я не мог совершенно. Количество раз, когда мне удалось уснуть в детском саду, вполне поместится на пальцах рук. А ведь все эти десятки минут неугомонному ребенку было срочно необходимо чем-то занять. Именно в эти периоды столь шустрый мозг стал заниматься тем, что превратилось в главную мою особенность и дело всей жизни. Я начал фантазировать.

Странно, но даже тогда самые яркие выдумки были о женщинах. В столь юном возрасте я уже проводил четкую грань между половозрелыми созданиями и девочками. И хоть мне самому было далеко до пубертата, все теоретически способные к размножению особи женского пола влекли меня. Почти в том же ключе, в котором должны манить любого здорового взрослого мужчину. Как выяснилось позже, это желание было лишь жалким зачатием того, как можно трепетать, когда вожделение к женщине переходит в неконтролируемую, сиюсекундную, чуть ли не жизненно-важную потребность. Суть в том, что еще до начала полового созревания, как такового, я испытывал влечение к девушкам старше, обычно намного старше меня, и это факт. Интересно, сказали бы скептики-врачи, что это невозможно?

Однажды я остался наедине с очень красивой девушкой, которой было примерно лет девятнадцать. Больше всего мне запомнилось, что ее длинные золотистые волосы пышно ложились на грациозную спину. По какой-то уже забытой причине она оказалась обнаженной и вскоре стала позволять любопытному мне все, прямо как девочки из детского сада. И именно в один из наиболее значимых моментов исследования ее тела между нами возникла какая-то прозрачная, плотная преграда. Это было похоже на пленку или что-то подобное, она перекрывала мне доступ к наиболее интересным частям, хотя девушка ждала, что я справлюсь с возникшим препятствием. Я срывал пленку, но она снова появлялась. Мне не удавалось даже поцеловать свою партнершу…

Разумеется, этого не было! Я в точности описал одну из самых частых моих фантазий того периода, когда я лежал в кроватке, демонстративно сложив руки на груди и всем своим видом показывая воспитателям глубокий сон. Что странно, любые мои тогдашние грезы никогда красиво не завершались. Стоило мне перейти к интиму, начать гулять по красивой лужайке в своих мыслях или летать – так сразу земля переворачивалась пластами, а я проваливался в бездну, что-то рушилось сверху, кто-то умирал или становился монстром, – в общем, счастлив в своих мечтах я был недолго. Мрачные фантазии влезали мне в голову без моего ведома, и сделать с ними я уже ничего не мог. Оставалось только мечтать о чем-то другом или вообще стараться не думать.

В тот же период у меня завелись мнимые друзья. Это не были банальные призраки или видения несуществующих личностей – я отдавал себе отчет в том, что на самом деле никого нет. Однако я их придумал, четверых ребят: мой одногодка и далее вниз по убыванию возраста. Чем ближе ко мне каждый из них был по духу, тем он являлся старше. Им были даны имена. Мой ровесник всплывал чаще всех. Назовем его Макс. Мне никогда не нравились чисто русские имена, я всегда любил универсальные, знакомые и славянским, и европейским народам.

Я наделил его чертами характера и взглядами. Когда я не знал, как поступить, то спрашивал его совета. Причем мне даже не нужно было создавать в голове внешний образ – я чувствовал Макса, как будто разделил сознание на две половины: основную – себя, и вспомогательную – его. Я играл с ним за одной доской в шахматы. Сам ходил белыми, переворачивал поле и отвечал черными. Непременно старался ходить иначе, не заглядывая в стратегию своей, белой половины. Во многом помогало то, что я не особо умел просчитывать ходы далеко вперед, поэтому игра и ее исход всегда были сюрпризом. Я радовался, если выигрывал Макс, больше, чем за себя. Мне казалось, что он побеждает честно, потому что белые не поддавались, а вот за него, сам того не желая, я мог допустить промах подсознательно, ради своей победы.

Макс всегда был спокоен. Он являлся той частью меня, которая отвечала за удержание себя в руках. Всегда рассудителен и непорочен. У него была сестра на год младше, поэтому с ней я общался реже. Пусть ее зовут Джулия. Она редко выделялась: возраст давал о себе знать. Девочка, еще не особо вышедшая из раннего детства и мало интересующаяся нашими делами, но в определенные моменты говорящая умные вещи, чтобы потом опять надолго замолчать.

Было еще двое. Без имен и пола. Но я знал, что они всегда играют где-то поблизости.

Как-то раз мы все болтали перед сном. Я лежал дома в своей кровати, а мои друзья сидели рядом. Безымянные малыши возились на полу, а Макс и Джулия сидели у меня в ногах.

– Ты же знаешь, что ты умрешь? – спросил меня Макс.

Я смотрел в темный потолок и думал над ответом.

– Да, но я не представляю, что это.

– Тебя просто не будет. И всего, что тебя окружает, не станет. Вот есть ты, – Макс хлопнул в ладоши, – вот тебя нет. И всех, кого ты любишь, ты больше никогда не увидишь.