Соловьиная ночь - [6]

Кэссиди принялась тереть лоб платком, пока он не кивнул, что все в порядке.

Она протянула ему платок, но офицер мягко отвел ее руку.

— Оставьте его себе на память, — засмеялся он. — Кто знает, может быть, он вам еще пригодится.

— Благодарю вас, — повторила она, глядя на его темные волосы. — Мне нужно идти. Но я никогда не забуду вашей доброты.

— Надеюсь, — кивнул Рейли.

Она сделала несколько шагов по дорожке и, оглянувшись, спросила:

— Я еще увижу вас?

В его глазах мелькнула грусть.

— Боюсь, что нет. Видите ли, завтра я уезжаю.

— Вы едете сражаться с французами?

— Да.

— Я буду думать о вас, — с чувством произнесла она. — Я буду чувствовать себя в безопасности, потому что вы встанете на пути у Наполеона.

Полковник улыбнулся ее восторженным словам, хотя в них и содержалась изрядная доля преувеличения. Эта зеленоглазая прелестница ему определенно нравилась.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы чувствовали себя в безопасности, — заверил он.

— Вы будете для меня примером настоящего героя, — искренне сказала Кэссидн.

Рейли церемонно поклонился, стараясь сохранить на лице серьезное выражение.

— Это огромная честь для меня. Обещаю вам, что до конца выполню свой долг… А теперь позвольте пожелать вам всего наилучшего!

Кэссиди быстро направилась через улицу к дому. Когда она снова оглянулась, его уже не было.

Она рассмотрела платок и обнаружила на нем вышитые в углу инициалы. Как жаль, что она не спросила, как его зовут.

Девочка спрятала в карман драгоценный платок и взбежала на крыльцо.

Стоит ли рассказывать Абигейл об этом очаровательном молодом офицере, который избавил ее от перспективы оказаться в пруду? Не будет ли сестра ревновать?

За обедом Кэссиди сидела рядом с тетушкой Мэри. Как можно дальше от Генри. Вопреки желанию Генри, тетушка настояла, чтобы Кэссиди обедала со взрослыми, а не с детьми.

Кэссиди ела ложечкой лимонное мороженое и улыбалась дяде Джорджу. Она обожала дядю. Она знала, что хотя он и не обладал громкими титулами, но был в парламенте весьма влиятельной и заметкой фигурой. Впрочем, Кэссиди любила его не за это, а за чувство юмора и сердечность.

Она заметила, что дядя и тетя обменялись понимающим взглядом. Тетушка Мэри была родной сестрой ее матери. Она всегда считала, что Кэссиди больше похожа на нее, чем на свою мать. Однако Кэссиди была другого мнения. Конечно, у нее тоже светлые волосы, но до красоты тетушки ей еще далеко.

Продолжая ковырять ложечкой лимонное мороженое, Кэссиди бросила осторожный взгляд на Генри и его жену Патрицию.

Генри было тридцать лет. Он был высок и сутуловат. Может быть, он и был похож на отца, но, насколько отец был наделен обаянием, настолько Генри был его лишен.

— Я против того, чтобы дети ели за одним столом со взрослыми, — многозначительно заявил он и бросил тяжелый взгляд на Кэссиди.

У Патриции были искристые серые глаза и бледное лицо. Она выразила согласие с мужем энергичным кивком головы.

— Чепуха, — сказала тетушка Мэри, глядя на свою любимую племянницу, — Кэссиди уже становится прелестной юной леди. Пока она находится в моем доме, ей не придется сидеть за детским столом и отправляться в постель с заходом солнца.

Кэссиди с победоносным видом посмотрела на Абигейл. Ее сестра улыбнулась в ответ. Генри был посрамлен. Он никогда бы не осмелился возражать тетушке Мэри.

В этот момент в столовую вошел дворецкий и подойдя к дяде Джорджу, вручил ему письмо.

— Прошу прощения, сэр, но здесь написано, что это срочно, — сказал он.

Джордж прочел послание и, подняв брови, взглянул на жену.

— Дорогая, пойдем в кабинет, мне надо кое-что сообщить тебе, — проговорил он.

Все поднялись со своих мест, чтобы покинуть столовую, но дядя покачал головой и, взяв жену за руку, сказал:

— Мы покинем вас только на одну минуту. Оставайтесь здесь.

Кэссиди и Абигейл, взявшись за руки, присели на большой кожаный диван.

— Уверена, что это от папы и мамы. Они задерживаются, — беспокойно сказала Абигейл.

— Весьма возможно, — проворчал Генри. — Но, надеюсь, ненадолго. Я так устал от Лондона.

Когда дядя и тетя вернулись в комнату, все заметили, что, судя по покрасневшим глазам, тетушка Мзри, похоже, только что плакала,

— Дядя Джордж! — нетерпеливо спросила Кзссиди. — Это письмо от папы и мамы? Они приедут позже, чем мы ожидали?

Дядя взглянул на нее, и его взгляд потеплел.

— Боюсь, что они вообще не приедут, — печально сказал он. — Понимаешь, Кэссиди, корабль, на котором они плыли, пошел ко дну. Я должен сообщить вам, что никому не удалось спастись…

Кэссиди недоверчиво покачала головой. Слезы потекли у нее по щекам. Казалось, она не перенесет этого известия.

— Нет! — воскликнула она, и Абигейл бросилась ее успокаивать. — Этого не может быть! Только не с папой и мамой!

Тетушка Мэри приблизилась к сестрам и, обняв обеих, проговорила:

— Ах, мои дорогие, на все воля Божья!

Кэссиди прижалась к Абигейл, и обе безутешно зарыдали.

Больше она никогда не увидит любимых папу и маму. Все происходило словно в кошмарном сне. Ей хотелось проснуться и узнать, что это был только сон, но слезы на щеках тетушки, вздрагивающие от рыданий плечи Абигейл не оставляли никаких надежд. В это мгновение Кэссиди решила, что должна быть твердой. Ради Абигейл.