Соловьиная ночь - [29]

— Они у тебя будут! — заверила Лавиния. — Ты женишься и получишь два прекрасных дома и огромное состояние!

Хью устал сопротивляться и сдался. Он всегда уступал матери, поскольку знал, что она позаботится о нем лучше, чем он сам о себе.

— Я готов на все, чтобы ты чувствовала себя счастливой, мама. Но спорить с Рейли опасно. Тебе ведь известно, что он может быть очень жестким. И его угрозы вовсе не пустой звук. Если он пожелает, ему ничего не стоит превратить нашу жизнь в ад.

Глаза Лавинии заблестели.

— Мой глупый сыночек, — улыбнулась она, — ты переоцениваешь Рейли и недооцениваешь свою мать.

Лавиния вошла в темную детскую. Лунный свет мирно освещал колыбель, в которой в свое время спали многие поколения де Винтеров.

Она пересекла комнату и, остановившись, воззрилась на спящего младенца. Глядя на него, она не испытывала никакого умиления.

Меньше всего на свете ей улыбалось сделаться «бабушкой». По крайней мере, не бабушкой этой девчонки. Если бы это был внук — тогда другое дело. Она чувствовала, что в последнее время Хью начинает освобождаться из-под ее влияния, однако знала, что ей нужно делать…

Дитя было таким хрупким и беззащитным, что ничего не стоило лишить его жизни. Для этого было бы достаточно лишь ненадолго прикрыть подушкой его личико — и дело с концом. Никакого крика, никаких следов , никаких признаков борьбы. Никому и в голову не придет мысль о насильственной смерти.

Конечно, потом ей еще придется разделаться с этой новоявленной женушкой своего сына…

Она решительно шагнула к колыбели, но в следующую секунду вскрикнула от боли — кто-то крепко схватил ее за руку и заставил обернуться.

— Я ждал, что ты придешь, Лавиния.

— Что это значит? — воскликнула она, стараясь освободить руку.

— Я знал, что ты обязательно придешь, и решил быть неподалеку. Мне не пришлось долго ждать.

Рейли отпустил ее руку, и она с ненавистью взглянула ему в глаза.

— Надеюсь, ты не станешь подозревать меня в том, что я хотела навредить ребенку?

— Я здесь как раз для того, чтобы ты не смогла этого сделать.

Лунный свет едва освещал его лицо. В нем было что-то завораживающее. Лавиния чувствовала, что Рейли опасен, и это волновало ее. Собственно говоря, она всегда это ощущала, обычно он искусно скрывал свою силу, и только теперь увидела, на что он способен. Она представила себе, каким страстным он мог бы быть в любви, если бы ей довелось оказаться в.его объятиях…

Но она увидела в его глазах лишь презрение. Это было единственное чувство, на которое Рейли был способен по отношению к ней. Они были заклятыми врагами. На свете им двоим было тесно. Один из них должен умереть.

— Мне вовсе нет дела до ребенка, Рейли. Меня лишь интересует эта женщина, — сказала Лавиния.

— А жаль, мадам, — покачал головой Рейли, — ведь этот ребенок — ваша кровь.

— Не стоит, Рейли. Ты затеял рискованную игру.

— Я уже обдумал, как мне поступить, Лавиния. Ты отправишься в Лондон и побудешь там, пока я не найду выхода из положения.

Ее глаза вспыхнули ненавистью.

— Сейчас я у тебя в руках, Рейли, но придет время, когда я сумею тебе отплатить.

— Пока этот день еще не настал, Лавиния, — спокойно сказал он, — ты соберешь свои вещи и завтра в полдень отправишься в Лондон.

Ей хотелось с визгом вцепиться ногтями ему в лицо, но его взгляд испугал ее. Лавиния повернулась и, тяжело ступая, вышла из комнаты.

Рейли взглянул на спящую девочку и легонько коснулся ее нежной кожи. Он понял, как дорога ему эта малышка. Раньше он никогда ни о ком не заботился и теперь почувствовал, как щемящая нежность заполняет пустоту в его душе. Он будет заботиться о ней как о собственном ребенке.

Рейли укрыл ее одеяльцем и вышел из комнаты.

Постучав в дверь миссис Габбинс, он распорядился, чтобы ребенок находился при ней и чтобы кормилица не спускала с нее глаз.

Это требование показалось ей довольно странным, однако она ничего не сказала. Когда Рейли отправился к себе, Элоиза Габбинс зашла в детскую, взяла девочку и унесла к себе.

Глава 11

Кэссиди в задумчивости стояла в спальне Абигейл. Она избегала смотреть в сторону кровати, на которой так страдала и скончалась ее сестра.

Как это печально, что мужчина, которого Абигейл любила и от которого она забеременела, отрицал даже то, что знаком с ней.

Сегодня должна приехать тетушка Мари. Вдвоем они соберут вещи Абигейл и запрут домик. Как бы там ни было, Кэссиди придется вернуться в дом своего брата.

Жизнь казалась ей унылой и пасмурной. Рядом не было сестры. Милая, добрая Абигейл! Какую короткую и печальную жизнь она прожила! Как мало счастья и радости выпало на ее долю. Какой-то мужчина соблазнил ее, сделал ей ребенка, а потом просто предал.

Сердце Кэссиди заныло, когда она вспомнила о младенце, оставленном на попечение герцога. Будут ли там заботиться о нем как подобает? Какая жизнь ждет бедную малышку рядом с этим холодным, бесчувственным человеком? Она сделала ошибку, оставив ему ребенка. Если бы Абигейл видела лицо своего возлюбленного, когда ребенок оказался у него на руках, она бы никогда не доверила ему малютку.

«Да, — подумала Кэссиди, — именно так отреагировала бы Абигейл».