Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. - [11]

Я, Федун и Илюша так и остались проданными мировому техническому развитию, а вот младшему Слюнькову не повезло. В очередной его приход врач, увидев зачеркнутые-перечеркнутые штампы в паспорте, заявил: «Уходите, молодой человек! И определитесь с решением! Служение науке не терпит колебаний!» И Николаша ушел!

Зигзаг судьбы

Кража с последствиями

Есть нечто, к чему я питаю магнетическое пристрастие, словно завзятый мародер – старые книги на любом языке, издания до тысяча девятьсот шестидесятого года, а лучше до сорокового или тридцатого. У меня есть Псалтырь девятнадцатого века, доставшаяся мне от прабабушки, есть двадцать первый том прижизненного собрания сочинений Валерия Брюсова, подаренный Г. В., книжка стихов Демьяна Бедного двадцать седьмого года – от тещи, и разная шелупонь, которую я скупал на распродажах детских библиотек и родовых собраний во время кризисов и дефолтов.

Я давно присмотрел статьи Сталина в туалете у бабы Нюры в Дичковой Даче и несколько раз к ней подъезжал: «Отдайте. Я дома от детей в шкафу запру вместе с Ницше, де Садом и Сорокиным».

А та – ни в какую: «Зачем тебе тиран? Я его в пятьдесят шестом после Двадцатого съезда не сожгла, как все, а в сортире на гвоздь прибила.

Когда мой Вася в пятьдесят восьмом с прямоугольным чемоданчиком вернулся – и прожил всего-то после этого три года, – он всегда, заходя по нужде, улыбался, и почки его отпускали. Оставь мне как память о Васе».

В последний приезд я не выдержал и выкрал нехорошо пахнущую книгу, и теперь отношения с бабой Нюрой испортил навсегда, о чем сожалею и боюсь приезжать на ее глаза в Дичковую Дачу.

Охранник Свинухов

Охранник нашего банка Свинухов в ночную смену застрелился. Накануне он всех заранее выгнал из здания, чтобы сотрудники, задержавшиеся из-за ненормированной работы, назначенной руководством, не помешали ему совершить акт самоубийства. Мы не знаем, отчего он это сделал и как все произошло, но утром все тетки сказали, что не пойдут на милицейские процедуры, а я же один мужчина в отделении, вот и отправился на опознание. Сидел три часа на стуле, пока две сотрудницы прокуратуры (миленькие Варя и Катя) собирали в полиэтиленовый пакет маленькие кусочки.

Потом мы стояли с золотой блондинкой Катей и курили «Винстон Лайте», а Катя сказала: «Откуда у него боевые патроны?» А я ответил, что надо у Андрея Петровича, начальника охраны, спросить, может у них порядки такие.

Реэкспорт и Соломон

На заре предпринимательства в России девятая модель «жигулей» черного цвета пользовалась дурной репутацией в силу ее использования неблаговидными элементами. В спортивных штанах с полосками, они разъезжали по дорогам и магазинам и приставали к людям, требуя почтения и низкопоклонства.

Я знал, конечно, об этом, а если и знал, то делал вид, что не знаю. По крайней мере, догадывался точно, но когда мне предложили реэкспортную модель по цене обыкновенной, да еще навороченную так, что вставало сразу, я не удержался. Даже наш участковый милиционер Иван Петрович Лужкин своими речами от покупки не удержал: «Можешь не брать – не бери, а уж если поддался, то ни в коем случае не продавай, а то потом заколебешься».

В день приобретения иссиня-черная красавица привлекла весь сброд нашего двора, и еще долго бабушки на лавках испуганно перешептывались с уха на ухо при моем общественном появлении.

К вечеру же раздался звонок в дверь, и известный своей деятельностью сосед Соломон, как культурный человек, предложил: «Сам цену назови».

Я подумал и предложил в три раза большую (я же не говнюк и в понятиях), о чем потом не раз пожалел, так как расстался с ней по доверенности. Не проходило и трех месяцев, чтобы меня не вызывали на какую-нибудь разборку по аварии: то ей номера поменяют, то ее перекрасят, то просто покорябают.

И этот ужас длится уже десятый год.

Росомаха

Жители Петропавловска-Камчатского не бывают в Долине гейзеров, не потому что не хотят, а так как нет денег на вертолет. При Советском Союзе туда никого не пускали, кроме ученых и геологов, поэтому Илюша, живший на «шестом километре», заканчивал институт в Москве с мыслью попасть в места, которые он так часто видел по телевизору.

Распределение его после учебы вышло скорее условным, чем закономерным. Денег на проезд до измерительного пункта государство не давало, зарплату выдвигало сравнимую с пенсиями душевнобольных, а сердобольная старушка, которую он сменил на станции, перекрестила его и тревожно вздохнула.

Чтобы измерить температуру и характеристики всех фонтанов и гейзеров, за которыми он наблюдал, приходилось вставать рано: пока все обойдешь, пока все осмотришь, пока набьешь зайцев из арбалета. Столь странное орудие убийства было изготовлено от бедности: на порох денег не хватало. Хлеб он покупал на ГТСке раз в году, чтобы не тратить редко выделяемый бензин, и вмораживал его в ледник. Потом отбивал киркой и дома отогревал.

Постоянное одиночество отражается не только на взглядах и мировоззрении, но и на внешнем облике. Илюша стал прямым и строгим. Любое новое событие нарушало его свободу.

Поэтому и росомаха, отделившая продолбленную во льду лунку от транспорта Ильи, на котором он приехал на рыбалку, привиделась происшествием из ряда вон выходящим. Пришлось отдать всю выловленную красную рыбу для освобождения из плена.