Соло - [9]

— Да, Джимми. Я иду.

— Сейчас?

— Прямо сейчас.

Я вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

У меня не было чувств к Джимми Феррису. Что за безумная мысль. Он же бывший наркоман. И пусть я им восхищаюсь и уважаю его за то, что он взялся за свою жизнь и выиграл эту битву, мне совсем не нужно связываться с кем-то, кто едва ли полгода в завязке. К тому же, большую часть времени Джимми не ведет себя как приятный парень. Абсолютное отсутствие заинтересованности с его стороны, и соответствующие рассуждения говорили о том, что в его понятии все остальные люди, населяющие планету, не годились ему в подметки.

Но, что хуже всего, он был моим боссом.

Ничего я к нему не чувствую. Я не могла, ни за что. Да, я влюблялась в неподходящих, непостоянных мудаков и отпетых уголовников, но с этим покончено. В особенности с мудаками и непостоянными типами. Так что я не могла ничего к нему чувствовать. Я действительно выросла как личность и тому подобное. Да?

Я прислонилась к ближайшей стене.

— Твою мать.

Я глубоко вздохнула и сосредоточилась на похоронах.

Все наладится. 

Глава 2

Ничего не наладилось.

По-видимому, мама Мала любила лилии. Моя голова кружилась от их сладкого насыщенного аромата. Для нас были оставлены места в передней части, рядом с членами семьи, в чем нам повезло, потому что в церкви людей было под завязку. До чего неловко будет сидеть рядом с Эриксонами, учитывая, что я едва их знала, но Джимми хотел, чтобы я сидела именно там. При входе стояла охрана, выпроваживая любых незваных гостей. Но, не взирая на нее и погоду снаружи, собралась группа фанов. Они звали Джимми, размахивали футболками и прочим дерьмом, прося оставить автограф, когда мы заходили внутрь. Мне хотелось наорать на них, сказать им, чтобы включили мозги. Сегодня Джимми не уделил им и минуты внимания. Не трудно предположить, что если парень вернулся в родные края, то стоит проявить больше уважения к его личной жизни, особенно в такой час. Некоторые просто не думают об этом или же им такой расклад не подходит. То, чего хотели они было куда важнее, а на остальное им было насрать.

Боже, ненавижу таких людей.

Играл орган, и собравшиеся подпевали, как могли. Дальше настанет черед говорить Джимми. Его лицо все еще выглядело бледнее обычного, и даже немного сероватым. Может он и не искал моей поддержки, но с ним определенно было не все в порядке. Я взяла его за руку и не отпускала, даже когда он отшатнулся от прикосновения. Взгляд, которым он посмотрел на наши сцепленные руки, выражал отчетливое недоумение.

— Все хорошо, — сказала я.

Он перестал вырываться и начал суетиться с узлом в галстуке.

— Джимми, у тебя получится.

Орган смолк. В нашу сторону повернулся Мал и, боже, его лицо. Он выглядел опустошенным, его глаза полны потери. Энн, девушка барабанщика, стояла рядом, обвив рукой его талию. Неделю или две назад в их великой любовной интриге были небольшие помехи. Здорово, что они снова вместе, особенно сегодня.

Мал кивнул Джимми, давая ему сигнал. Может все и начиналось с того, что я держалась за него, но теперь ситуация стала с точностью наоборот. Его пальцы вцепились в мои, сдавливая чуть не до синяков, но больше он не пошевелился. Он замер.

С другой стороны к нам, хмурясь, склонился Дэвид:

— Джим?

В зале слышалось перешептывание, толпа становилась беспокойнее. Проповедник отошел в сторону от кафедры, вытянул шею и с надеждой высматривал того, кто займет его место.

Кто-нибудь должен что-то сделать.

— Пошли, — я положила руку ему на спину и толкнула. Сильно.

Он очень медленно моргнул, словно я разбудила его от глубоко сна.

— Джимми, пора идти. Твой черед, — прошептала я. — Иди.

Мучительно медленными шагами он вышел в проход между рядами. Я шла следом, от веса всех этих взглядов волосы на затылке вставали дыбом. Все равно. Мы шли бок о бок, моя рука направляла его, ни разу не отрываясь от спины. Поднялись по ступеням и прошли к подиуму. Я порылась в кармане его пальто в поисках речи, достала ее и положила на кафедру. В толпе перешептывались по поводу нашего странного поведения. Пошли они. Главное, чтобы он пережил сегодняшний день целым и невредимым.

— Ты как, справишься? — спросила я.

Он нахмурился:

— Да.

Я отошла в сторону.

Какое-то время его взгляд блуждал по толпе, переходя к Дэвиду и Эв, Бену, чудовищно высокому басисту, и затем к Малу и Энн. После чего он повернулся ко мне; его рот был сжат в мрачную линию, но вот глаза о чем-то просили. Я легонько улыбнулась ему, осторожно подбадривая. Я ни капли не сомневалась, что он сможет это сделать. Какими бы еще качествами не обладал Джимми Феррис, помимо них он был особенным и непростым, прекрасным и чудовищным, и все это в одном лице. Он был прирожденным исполнителем.

В ответ он еле заметно опустил подбородок, и я выдохнула. Он сможет это сделать и сделает.

Но все же, клянусь, я чувствовала, как его боль продолжала давить на меня, угрожая расколоть надвое. Верх взяло некое сочувствие, начавшееся еще тогда, в номере отеля, и теперь я не могла отделить свои чувства от его. Что хуже всего — я и не хотела.

Намеренно или нет, но он впустил меня, и я не могла оставить его одного со всеми этими чувствами.