Солнышкин плывёт в Антарктиду - [26]

Но Плавали-Знаем его не слышал. Он прошёл мимо Солнышкина, проплыл сквозь борт, потом заколебался и растворился в воздухе. Артельщик завертелся волчком, бросился за ним и налетел на Солнышкина.

— Чего топчешься? А ну-ка, крась после себя! — сказал Солнышкин и сунул в руку артельщику кисть.

Но Стёпка, ничего не слыша, взбежал на бак и застыл у борта с протянутыми над океаном руками.

Солнышкин помчался к боцману, но налетел на Пионерчикова:

— Вы ничего не видели?

Пионерчикову было не до него: он перебирал десятый вариант нового пионерского закона.

Бурун возился в подшкиперской с канатами.

Солнышкин побежал к Перчикову и рассказал ему обо всём случившемся.

Перчиков спросил:

— А ты не рехнулся?

Солнышкин повторил всё, что видел и слышал, и показал на артельщика, который всё ещё стоял у борта, протягивая к океану руки.

Призадумавшийся Перчиков сказал:

— А впрочем, всё может быть. — И он ткнул пальцем в воздух: — Атмосфера сгущается.

Да, атмосфера сгущалась. На краю неба уже собирались тёмные облака, готовые столкнуться лбами, и передняя туча вспыхивала внутри ярким, холодным пламенем.

КАЛЬМАРЫ! КАЛЬМАРЫ!

Судно окружила небывалая темнота. Только за бортом в чёрной воде, как бы спросонья, вспыхивали светляки.

Стрелки барометров падали.

— Задраить иллюминаторы! — скомандовал Ветерков, и все бросились по каютам.

Солнышкин завинчивал гайки и сквозь стекло видел, как в глубине воды появляются громадные, светящиеся пятна.

Внезапно воздух расколола такая молния, что «Даёшь!» подпрыгнул на месте, а все каюты озарились белым, слепящим светом. Солнышкин прирос к полу. Как будто громадное электрическое дерево взорвалось и провалилось в океан у него на глазах. Гигантские молнии вспыхивали и взрывались уже со всех сторон, и маленький «Даёшь!» нырял среди них, как жучок среди каких-то электрических джунглей.

— Солнышкин, за мной! Федькин, за мной! — крикнул Бурун, и они бросились в подшкиперскую.

— Брезент на корму! — командовал Бурун. — Конец на корму!

И в этом грохоте и треске Солнышкин чувствовал себя как в самом горячем сражении. По нему били и стреляли залпами и одиночными снарядами, а он, живой и невредимый, тащил брезент, расправлял его и натягивал, карабкаясь на мачту. Рядом с лаем метался Верный.

Когда на палубу хлынули первые потоки дождя, над трюмом возле камбуза уже висел упругий, крепкий тент.

Солнышкин сел на груду канатов и смотрел, как устраивается на ночлег команда. Вот, накрывшись матрацем, пробежал Робинзон, вот мелькнул согнувшийся Федькин, за ним появился Моряков. Капитан бежал с мольбертом и красками. Пропустить такой момент? Такую яростную экваториальную грозу? Ни за что! Он расположился на краю трюма, прямо перед косыми струями дождя. И вдруг над ним что-то стремительно пролетело. Моряков приподнялся, и что-то шлёпнулось ему прямо на шею. Капитан, бледнея, крикнул:

— Кальмар!

При яркой вспышке все увидели, как в руке капитана шевелит щупальцами маленький извивающийся кальмар. Солнышкин даже не поверил. Без кальмара не обходилась ни одна в мире морская история!

— Кальмар! Настоящий кальмар! — сказал Моряков.

Но тут раздался голос Буруна:

— Да разве это настоящий?! Вот тот, что у нас вытянул из артелки мешок муки и чуть не утащил бывшего артельного, тот был настоящий. Помните?

— Ещё бы! — сказал Моряков, бросив кальмара Верному. — Ещё бы не помнить! Да и случилось всё почти в этих же местах.

Все притихли. Кое у кого по спине побежал холодок.

По брезенту стучал дождь.

Справа и слева то и дело вспыхивали молнии, но грома не было.

— А как? — спросил Солнышкин.

— А вот так, протянул из-за борта щупальца — и в артелку, — сказал Моряков. — Это же какое щупальце — все двадцать метров!

— Ну и что дальше? — нетерпеливо спросил Пионерчиков.

— «Что»! Хорошо, что рядом оказались боцман и Перчиков. Перчиков его пригвоздил отвёрткой, а боцман по щупальцу топором.

— А где щупальце? — спросил Солнышкин. Он не знал такого героического эпизода из жизни радиста.

— А щупальце кальмар утащил в море! Никто не заметил, как во время этого рассказа артельщик отодвинулся подальше в угол. Правда, ключи от артелки были сейчас у Буруна, но всё-таки излишняя осторожность не помешает.

— Но это ещё что! — воскликнул капитан. — Помните, Бурун, с английского судна в этих же местах они человека утащили?!

— И тоже артельщика, — сказал Бурун. — Чуют, к кому в гости ходить!

При этих словах артельщик отодвинулся ещё дальше и, нащупав рукой толстый манильский канат, обвязал его вокруг ноги. На всякий случай!

Этого тоже никто не заметил, так как все смотрели за борт, где среди тёмной глубины всё вспыхивали и расплывались непонятные пятна.

Наступила тишина. Среди шума дождя послышались лёгкие вздохи. Засопел Робинзон, всхрапнул Петькин. А Моряков взялся за кисти…

— Ну, пошли убирать, — шепнул Солнышкину и Федькину Бурун.

На корме лежала груда ненужных канатов.

— Идём! — кликнул Верного Солнышкин. И, подхватив канат, они потащили его в подшкиперскую.

— Раз-два, взяли! Раз-два, взяли! — шёпотом командовал Бурун.

А в своём углу чутко спал артельщик. Сперва он тревожно ворочался и думал, не перебраться ли в каюту, но под шум дождя успокоился — на его ноге был крепкий узел! — и уснул. Он слегка посвистывал носом. Но вдруг вскинулся, открыл глаза, и зубы у него судорожно застучали. Канат шевелился! Стёпка, холодея, вцепился в него рукой, но в то же мгновение слетел с трюма.