Созданные на базе этой нейтронной материи устройства позволили с лёгкостью и весьма дёшево копировать, трансформировать, сливать реальные объекты.
Всё происходило точно так же, как люди это делали ранее с картинками, как сливались и разбегались солнечные зайчики на памятной Валентину школьной стене, как рождался двойник, и не один, — разбейся «зеркальце».
— Три! Два! Один!
— Поехали!
* * *
Затуманенным сознанием Он вырвал из окружающей ни на что не похожей действительности хоть какой-то сгусток и попытался сконцентрироваться, одной только мыслью придать таинственному Нечто форму Чего-то.
И это оказалось на удивление просто сделать, если бы Он умел удивляться.
Словно повинуясь фантазии Того, кто некогда был Валькой, а ныне — и чёрт не знает кто, ни с чем не сравнимая среда пошла клубами, то собираясь, то расползаясь вновь, не быстро и не медленно, не рядом и не далеко.
Может быть, пронеслось мгновение, а может — века, наступил момент, когда выдрессированный волей туман развеялся, и Он очутился на некой поверхности, по которой легко покатился, заскользил неведомо куда, но зная или предчувствуя, что это Его дорога, и только его.
Да и была ли эта гладь поверхностью чего-то иного — тоже вопрос, может, материя, сотканная из звёздной пыли и света, а может, школьная стена в клеточку… Линии и в самом деле попадались, сперва похожие на правильные борозды, они вскоре дыбились валами, образуя неправильный рельеф.
Чем дольше продолжалось это стремительное скольжение, тем осмысленней Он выбирал изгибы причудливой, но, увы, пустынной, местности.
Хотя, почему «пустынной»? Меж холмов, рассекая долину надвое, струился таинственный поток, делился и сам, широкими рукавами омывая все выпуклости пространства.
Он на полном скаку перемахнул стремнину и завертелся, подхваченный встречным порывом космического ветра, но радостные лучи хлынувшего дождя увлекли снова вниз, и скольжение, а может, плавание, продолжалось… Прыжок!
…Прыжок! Рыжая, огромная огненно-рыжая кошка бросилась ему наперерез и почти что достала длинной когтистой лапой — выдрала клок его солнечной заячьей шерсти. Валька заметил разве длинные кисточки. Отскочил в сторону, чудом увернулся от второго, не менее стремительного прыжка и задал стрекача, меняя гонный бег на галоп.
Киска не отставала, она неслась за добычей с настойчивостью пса и яростью рыси…
* * *
Наверное, со временем мы изучим повадки солнечной кошки. Может, и на неё когда-то, пусть не сейчас, а в будущем, но обязательно найдётся свой звёздный охотник. Только похоже, что наш зайчик о том никогда не узнает. Эх, Валька-Валька! Наука требует всё новых и новых жертв, как самый жестокий в мире бог.
