Солнечный ветер - [5]

– Сегодня совершил первый испытательный полет советский пассажирский самолет Ил-86, – глядя на космонавта, с гордостью сообщил диктор. – Четырехмоторный широкофюзеляжный лайнер спроектирован в конструкторском бюро Ильюшина и предназначен для эксплуатации на авиалиниях средней протяженности. Расчетная вместимость самолета – до трехсот пятидесяти пассажиров…

* * *

Отведя корабль на безопасную дистанцию, Сергеев занялся Байдуковым. Руководитель полетов надрывался, вызывая экипаж, а он осторожно высвобождал товарища из обгоревшего комбинезона и приговаривал:

– Потерпи, Вовка. Подгорел чуток, но это не смертельно. Площадь ожогов – процентов десять-пятнадцать. Четвертой степени нет. В основном вторая и местами третья. Ничего, как-нибудь справимся. Терпи, брат. Терпи…

Пребывая в полубессознательном состоянии, Байдуков изредка шевелил конечностями и стонал. Освободив пораженные места от ткани, командир смочил их прохладной водой, затем дал товарищу напиться, вколол два кубика аспирина и самое мощное обезболивающее средство, имевшееся в бортовой аптечке «Союза». В заключение обработал ожоги антисептиком и наложил слабые стерильные повязки.

– Все, Володька, теперь до посадки, – сказал он, осторожно закрепляя друга в спальном месте бытового отсека.

Нырнув в спускаемый аппарат, он схватил шлемофон с гарнитурой и наконец ответил взволнованному РП.

Тот поначалу обрадовался, а узнав причину долгого молчания, дал команду готовиться к экстренной посадке.

* * *

Покинув ГНИИ авиационной и космической медицины, отдохнувший и посвежевший Сергеев прибыл в Звездный городок, где предстал перед членами высокой комиссии.

Заседание проходило в кабинете Георгия Берегового – начальника Центра подготовки космонавтов. В кресле Георгия Тимофеевича расположился председатель комиссии Иван Дмитриевич Сербин – заведующий отделом оборонной промышленности ЦК КПСС. Рядом занимали места представители Военно-промышленной комиссии, Министерства обороны, Министерства общего машиностроения, Комитета по оборонной технике. Рядовые члены комиссии сидели напротив друг друга за длинным столом, где обычно во время совещаний устраивались подчиненные Берегового.

Среди членов комиссии Сергеев узнал Берегового, Анисимова и еще двух человек, принимавших активное участие в подготовке полета.

Поздоровавшись, космонавт замер возле двери.

– Присаживайтесь Александр Станиславович, – кивнул на отдельно стоящий стул председатель.

Сергеев шагнул к стулу, сел.

– Как вы себя чувствуете? – последовал первый вопрос.

– Спасибо, я абсолютно здоров.

Перед каждым членом комиссии лежали копия его отчета, врачебные выписки и еще какие-то документы.

Полистав отчет, Сербин попросил:

– Расскажите о первом появлении так называемого «неопознанного объекта».

– Мы с Байдуковым его не видели, – начал Сергеев. – Нас предупредили о его приближении из Центра управления полетом. Спустя минуту или полторы стала барахлить радиосвязь и отключилось основное освещение в рабочем отсеке станции.

– А вы пытались установить визуальный контакт с объектом?

– Да, конечно. Каждый раз, когда руководитель полетов предупреждал о его появлении и передавал нам приблизительные координаты с параметрами движения, мы перемещались к иллюминаторам и пытались рассмотреть объект.

– И ничего не видели?

– Ничего.

– Разрешите? – обратился к председателю один из членов комиссии.

– Да, пожалуйста, – кивнул тот.

– Скажите, а ваше самочувствие никак не менялось во время приближения неизвестного объекта?

– Пульс оставался в норме, – пожал плечами Сергеев. – Давление вроде тоже не изменялось.

– Головных болей или беспокойства не ощущали?

– Нет, никаких недомоганий мы не испытывали, а беспокоиться приходилось только из-за отказов.

– Мы ознакомились с вашим отчетом. В нем все события изложены с предельной четкостью, – вновь принял эстафету Иван Дмитриевич Сербин. – Все, кроме последнего этапа.

– Вас интересует посадка спускаемого аппарата? – удивился Сергеев.

– Да.

– Данный этап был довольно скоротечен. Все происходило штатно, без отказов и накладок.

– И все же нам хотелось бы услышать, как вы в одиночку справились с этим непростым делом. Готовы вспомнить и рассказать?

– Конечно.

– Тогда слушаем…

* * *

Получив «добро» от РП на экстренную посадку, Сергеев не терял ни секунды. Первым делом он рассчитал момент включения двигателя для торможения. Точность данного расчета была очень важна для определения места посадки.

Покончив с расчетами и определив точку вхождения в плотные слои атмосферы, Александр передал координаты в ЦУП и начал готовиться к посадке.

Володька по-прежнему пребывал на грани: то терял сознание, то что-то шептал красными обожженными губами. Обезболивающий препарат возымел действие: пострадавший в огне космонавт уже не метался и не стонал.

Командир с предельной осторожностью переправил его в спускаемый аппарат, усадил в ложемент, пристегнул ремнями. Затем наглухо запечатал люк между спускаемым аппаратом и «бытовкой», устроился в своем кресле, доложил «Заре» о готовности и принялся ждать…

Через полчаса РП предупредил о минутной готовности к включению двигателей ориентации, поэтому их шипение врасплох не застало. Развернув корабль в нужную сторону, автоматика запустила маршевую двигательную установку. Внутри «Союза» появилась ощутимая гравитация.