Солнечный ветер - [35]

— Брокхзен, — лейтенант поставил опустевшую кружку на пол и повернулся к сидящему рядом инженеру. — Скажи, сколько защитное поле "Родрика" продержится в аварийном режиме? При нынешнем раскладе?

— Ну, автоматика работает стандартно – пока запасы энергии в аккумуляторах не истощатся до пятидесяти процентов, — отозвался инженер, покосившись на собеседника. — Часов сорок-сорок пять. Потом перейдёт в экономный режим, удерживая только воздух, и ослабляя входящее излучение. В таком – до полугода.

— Примерно соотносится с нашими запасами воды, — добавил доктор Блаузи. — Должно хватить…

— Должно, — кивнул Реймонд. — Но мы забываем об одной вещи. Мы всё ещё в поясе астероидов… А кораблём никто не управляет.

Доктор, инженер и несколько матросов уставились на лейтенанта.

— Чёрт… — выдохнул Брокхзен.

— Поле сейчас отталкивает даже достаточно крупные камни… — продолжил наследник Аркенау.

— Но и энергию жрёт в тысячекратном размере, — закончил за него техник. — И от столкновения с по-настоящему большой скалой не убережёт. Чёрт…

— Корпус "Родрика" сам по себе достаточно прочный, чтобы выдерживать удары… — неуверенно произнёс доктор.

— Конечно, — согласился инженер, — но не полгода же. Рано или поздно корабль просто раздолбают… Плотность камней в кольцах планеты куда выше, чем в обычных астероидных полях.

— По-моему, у нас есть два варианта, — осторожно сказал Реймонд, переводя взгляд с врача на техника. — Или сделать так, чтобы нас побыстрее нашли, или постараться вывести корабль из астероидов. Третий – положиться на везение – лично я даже не рассматриваю, — лейтенант усмехнулся краешком рта и ввернул для эффектности вычитанную где-то фразу. — Везение – это то, чего следует желать, но на что не следует рассчитывать.

Бывший помощник инженера, а теперь, выходило, главный инженер корабля усмехнулся в ответ, и это уже было маленькой победой.

— Ну, первый вариант – не вариант, — задумчиво произнёс он. — Аварийный маяк в "колпаке" вовсю шлёт сигналы бедствия, защитное поле светится с максимальной возможной яркостью. Другое дело, что заметить нас некому, а увеличить скорость движения радиоволн – явно не в моей компетенции. Это к Творцу Всеединому…

— Творец сейчас вершит судьбы галактик, не думаю, что у него найдётся на нас время, — фок Аркенау постарался улыбнуться нормально, искренне.

— Вот именно. Что же до второго варианта… Двигатели, в принципе, в порядке, выступ надстройки должен был защитить сопла от повреждения взрывом. Энергия имеется… Корабль может двигаться.

— Без руля? — впервые включился в разговор один из матросов. Кажется, это был Сэм – лейтенант ещё не очень уверенно их различал. — Штурвал-то – тю-тю.

— Руль и штурвал – разные вещи, — Брокхзен почесал кончик носа. — Руль там же, где и двигатели – на уровне нижней палубы. Не должны были пострадать. Провода и тяги, соединяющие руль со штурвалом на мостике, проходят через всю корму. До них можно добраться изнутри и попробовать управлять рулём напрямую. Конечно, грубо получится – руль нужно будет перекладывать сильно заранее. Никаких плавных и тонких манёвров.

— Ну да, это как заставлять человеческую руку двигаться, дергая её за оголённые сухожилия, — покивал Блаузи.

— Спасибо, док, — сдавленно прохрипел матрос, разглядывавший надкушенный бутерброд. Теперь он уверенно отложил хлеб с солониной в сторону. — Это вы очень вовремя вспомнили.

— В общем, заставить корабль двигаться мы можем, — заключил техник. — Но смысла в этом нет.

— Почему? — удивлённо поднял брови Реймонд.

— А куда лететь? — опередив открывшего было рот инженера, ответил доктор. — Мы же ничего не видим. Есть, конечно, в трюме запасной комплект навигационного оборудования – астролябия, гравитационный компас, магнитный и радиокомпасы, ну и прочее… А проку-то? Допустим, определим мы своё положение относительно планеты и радиобакенов трассы. Дальше что? Главная проблема – астероиды. Если впишемся в большую скалу даже на самом малом ходе… Через люк в палубе и пушечные порты мы не можем видеть, что происходит перед нашим носом. Мы слепы.

Брокхзен только молча кивнул. Реймонд, закусив нижнюю губу, несколько секунд напряжённо размышлял, потом с тяжким вздохом откинулся назад и уставился в потолок, не обращая внимания на больно впившиеся в поясницу и спину края ступенек. Помолчали. Доктор подошёл к раненному, откинул покрывало и стал осматривать его ногу. А у Реймонда в голове хаотично проносились воспоминания. Сходу не найдя решения, он принялся гонять туда-сюда мысли – эдакий мозговой штурм силами одного человека. Вновь вспомнил заваленную трупами рубку "Лунной дорожки", себя, сжимающего окровавленную шпагу в руках, адмирала Каррисо с прожжённой дыркой в плече. Адмирала Каррисо… А ну-ка, шажок назад…

Фок Аркенау вспомнил, как Каррисо и её штаб командовали одновременно и флагманом, и всеми кораблями флотилии. Только на основе полученной информации – ведь на мостике не было окон… Нет, это не то. Совсем не то. Но принцип!.. Реймонд сел и, обхватив ладонями вспыхнувший болью затылок, позвал:

— Доктор!

— Да? — обернулся маленький инородец.

— Я читал в одной книге, что у людей, лишённых зрения, обостряются остальные чувства. Слух, обоняние…