Солнечный круг - [33]

— Они ж тяжеленные, роту солдат надо, чтоб такую бандуру перетащить… — Необычно многословным был Ростик, от бессонницы, что ли?

— Пожевать бы сейчас… — Казик мечтательно чмокнул губами. — Ребята, никто с собой ничего не захватил?

В это время за домом глухо заурчал мотор.

— Батька! — испуганно прошептал Жека. — А вдруг заметил, что меня дома нет?!

Обогнув гаражи, машина подъезжала к нашей беседке. Шла она медленно, чуть покачиваясь на выбоинах и освещая себе дорогу одними только подфарниками. Как мощный хобот, несла она перед собой стрелу крана, подтянутую к бамперу стальными тросами.

— Братцы! — воскликнул Жека, но Ростик тут же ладонью зажал ему рот — от такого крика все четыре дома всполошиться могут! — Братцы! — прошептал Жека. — Да это ж…

Он оттолкнул Ростика и выскочил из беседки чуть не под колеса притормозившей машины.

— Пароль? — послышался из кабины строгий голос моего отца.

— «Пахтакор!» — обалдело выпалил Жека. — «Кайрат!»

От волнения он перепутал все на свете.

— «Динамо», лопух, — не выдержал Витька, опасаясь, что Жека, пока вспомнит пароль, чего доброго, переберет всю турнирную таблицу класса «А»!

Антон Александрович хрипло рассмеялся:

— Эх ты, конспиратор… И окно за собой не закрыл…

Мы, как кошки, вскарабкались на беседку по скользким от дождя переплетениям планок. Машина заурчала, и над нами повис ее мощный хобот с крючьями, на которые впору ловить китов. Мы надежно закрепили их под верхними перекладинами. Посвечивая фонариком, отец проверил и скомандовал:

— Вниз и — в сторону! Быстро! — Слез сам и махнул рукой: — Пошел помалу…

Натянулись тросы, и автокран мягко, как пушинку, приподнял беседку над землей. Даже доски не скрипнули. Убедившись, что крючья надежно удерживают ее, Антон Александрович медленно тронул машину с места.

Отец шел впереди, показывая дорогу, и через несколько минут они затащили эту беседку прямо под яблони, и поставили так здорово — ни одной веточки не сломали. Будто припечатали. Только капли с шумом обрушились на крышу. Не зря отец говорил, что Антон Александрович — классный специалист.

Точно таким же способом была переставлена в дальний угол двора и другая беседка. И наша площадка приобрела первоначальный вид. Лишь земля была чуть посветлее там, где они стояли, да груды щепок белели.

— Немедленно собрать до единой щепочки! — распорядился отец. — Не должно остаться никаких следов!

Антон Александрович осторожно развернулся и, помигав нам фарами, выехал со двора. Вскоре гул его машины растаял. А дождь все шел и шел, приглаживая площадку, и смывал следы беседок.

Когда все щепки были собраны и снесены за гаражи на пустырь, отец приказал нам построиться.

— За участие в успешном проведении операции «Статус-кво» объявляю личному составу «Черной стрелы» благодарность! А теперь — марш по домам, да постарайтесь не разбудить родителей. Отвага и верность!

— Дружба и честь! — хором ответили мы.

ДЕНЬ ЧУДЕСНЫХ ПРЕВРАЩЕНИЙ

Около восьми утра мы заняли наблюдательный пункт за гаражами — очень уж не терпелось увидеть, как будет выглядеть Африкан Гермогенович, обнаружив, что беседки, будто «по щучьему велению», разъехались в разные стороны и снова высвободилась площадка для ненавистного футбола.

Африкан Гермогенович в это утро, как назло, не спешил на работу. Только в десятом часу он вышел из подъезда и бодро двинулся по дорожке к выходу на Полярную. Он был в своем неизменном пиджаке — уже начинало припаривать — и капроновой шляпе с дырочками, под мышкой — потрепанный ученический портфель. Наверно, с этим портфелем еще Африкан-младший ходил в первый класс, сейчас у него немецкая папка с квадратными ручками. Африкан Гермогенович шагал, не оборачиваясь по сторонам, целеустремленной походкой занятого человека, который хорошо знает, куда и зачем идет. Мы приуныли: неужели столько времени потрачено впустую и никакого «цирка», как говорит Витька, не будет?

Наверно, ничего и не было бы, если б не Витькина находчивость. Он сунул в рот пальцы и оглушительно, на весь двор, свистнул.

Африкан Гермогенович будто споткнулся об этот свист и резко повернулся.

Мы выглядывали из-за гаража и тряслись от смеха. Но главного-то он еще не замечал!

Наконец, кажется, заметил. Потому что вдруг протер глаза и быстро-быстро завертел головой. Растерянно переложил портфель из одной руки в другую и, приподнимаясь на цыпочки, пошел к площадке прямо по сверкающим лужицам. Казалось, он вынюхивал наши следы. Но следов не было — их смыл дождь.

Где до сегодняшнего дня стояли беседки, Африкан Гермогенович определил безошибочно. А потом… А потом он выронил портфель, побагровел и исполнил на этом месте что-то вроде военного индийского танца, которому можно было бы дать кодовое наименование «Бумеранг». Он приседал и кружился, подскакивал и размахивал руками, что-то угрожающе выкрикивал… Не хватало только головного убора из орлиных перьев и томагавка для снимания скальпов, чтобы сходство с индейцем, выходящим на военную тропу, было полным.

Затем Африкан Гермогенович помчался к беседке, которая очутилась под яблонями. Навалился на нее плечом так, что затылок стал малиновым, но беседка стояла нерушимо, как гранитный утес. Попыхтев, он понял, что сдвинуть это сооружение с места, а тем более перетащить метров на шестьдесят в сторону, не оставив никаких следов, не удалось бы даже всем мальчишкам нашего двора.