Солнечные пятна - [50]

— Вы бездушный человек, Стенн.

— Это война, маркграф. Здесь нельзя быть душевным.

Рядом послышалось знакомое сопение.

— Вы, принцессушка, уж не серчайте. Папенька-то ваш и правда под конец того… взбесился. Наделал зла много.

— Ярелл? Старый прохиндей, а ты здесь откуда?

— Так оттудова, матушка, — Ярелл показал пальцем на колдуна, безмолвно ехавшего впереди. — Вот это Белобород наш, главный жрец. Сам прибыл, дабы устроение церковное саморучно направить и укрепить.

— Он тоже с Ротбергом?

— У-у, матушка, — Ярелл махнул рукой. — Скорей это Родберх с ним едет. Белобород же старшой жрец наш, а Родберх этот ваш это так, просто граф.

— Так это вы все это затеяли? Вы? — Алов ударила его в плечо.

— Что ты, что ты, матушка! Война и убийство суть деяния невместныя, и да избежит человек…

— Тогда зачем он тут?

— Смерть и многия лишения грядут! И в сей час отчаяния что как не церковь сможет дать облегчение страждущим, утешить скорбящих и оплакать умерших?..

Дворец был темнее, чем обычно. Он был холоден и безжизнен. Гулкий зал, в который они пришли, даже наполненный людьми, казался пустым.

Ротберг уселся на ступени трона.

— Это кресло не для меня. Пусть стоит пустым до поры, — сказал и уставился на присутствующих.

Повисла неловкая тишина. Все смотрели друг на друга украдкой, надеясь, что говорить начнет кто-то другой. Единственный, кого молчание не угнетало, был Белобород.

— Все свободны! — внезапно прокричал регент. — Что вы тут толпитесь?

Стражники и солдаты, и правда невесть зачем набившиеся в зал, потянулись на выход. Ярелл тоже предпринял попытку удалиться, но увидел, что верховный жрец не двигается с места, и тоже остался. Последний воин прикрыл за собой дверь, и тишина разлилась по залу снова, еще более гнетущая.

— Ну, начнем, — все ощутимо расслабились, когда регент заговорил. — Во-первых, военный совет.

Новая Башня была серьезно прорежена. Присутствовали только раненый Стенн и Виндвард, которого привели в цепях.

— Я надеюсь, вы оба со мной?

— Я да, — сказал Стенн после небольшой паузы. Виндвард посмотрел на него с удивлением.

— Да как вы можете?..

— Мы — камни в фундаменте Новой Башни, помните? Мы служим стране, а не Хайнрику Вреддвоглю. Который, вообще говоря, такой же камень.

— Но это подло!

— Что именно? Он уже мертв, и нашей вины нет в этом. Да, может быть в этом виноват Ротберг, — Стенн мельком глянул на того, — но нам-то какое дело до этого? Наша работа сейчас — война, и только.

Виндвард был растерян. Он не мог так легко поменять свое отношение к Ротбергу, поэтому все думал и думал.

— Ну, вы подумайте хорошенько. А пока вы думаете, мы перейдем к другим вопросам. Теперь вы, принцесса.

Все повернулись к ней.

— Как я говорил, я буду регентом до вашего совершеннолетия. Помните?

Алов кивнула.

— Так вот, я солгал. Я буду регентом столько, сколько сочту нужным.

Алов снова кивнула, она уже ничему не удивлялась. Только спросила безразлично:

— Но что тогда будет со мной?

— На ваш счет у меня есть кое-какие планы… Точнее, даже не у меня. Вайсбарт, вам слово.

Сементериум

Белобород откинул капюшон. Лицо его было страшным — но не из-за уродства, напротив, оно было величественным, как лица богов на барельефах Ромулуса. Он пугал своей отрешенностью, как будто он и впрямь был статуей, которая вдруг ожила, но не утратила своей каменности.

— Пойдемте с нами, принцесса, — он протянул руку. — Нам многое надо обсудить.

— Пойдем, матушка, — замельчил Ярелл, выскочивший из-за спины своего начальника, подбежавший к ней и едва не хватавший ее за рукава. — Нечего нам тут делать более. Пущай государственные мужи трудятся.

Алов подчинилась. Она опять была как во сне, когда все вокруг кажется ненастоящим — слишком часто она это чувствовала в последнее время. Может, это все и правда сон, и скоро она проснется, и все будет по-прежнему, не будет войны, отец будет жив, и Озхан…

Белобород мощно шагал впереди, за ним Алов, и позади нее пыхтел Ярелл, болтая безумолку обо всем подряд, но больше всего, конечно, о еде, ничуть не заботясь о том, что его никто не слушал. Примерно на третьем повороте Алов поняла, куда они идут. Она уже бывала там.

Сементериум размещался в Мясном квартале, прозванном так из-за того, что там сосредоточились все городские скотобойни. Каждый император считал своим долгом заявить о необходимости перенести это зловонное пятно подальше от центра города и от дворца, и каждый не делал ничего для этого, а ее пращур Эймунд Вреддвогль даже наоборот учредил тут больницу имени себя. Где как не тут, среди запахов гниющего мяса, в окружении трупов животных и людей, должна была расположиться Яма Смерти?

Внутри было темно, как и всегда. Дубб где-то пропадал, и их встретил какой-то молодой жрец, борода его едва начала курчавиться. Роняя спросонья и от испуга ключи, он проводил их в трапезную и в спешке удалился, стремясь поскорее скрыться с глаз начальства.