Солнечные пятна - [47]

Имеператор встал и подошел к окну. Там над морем крыш виднелись зубцы западной стены и шпиль Воротной башни, а за ними было поле, на котором стояло войско врага. Но поле было не видно отсюда, и над стеной только косматое небо уходило за край земли. Солнце уже село и сквозь далекую прореху подсвечивало тучи снизу желтым светом, делая их похожими на застывшие языки пламени. Золотой закат. Император зажмурился: это полумифическое общество наверняка было здесь, рядом, в городе, и плело свои коварные замыслы.

Ну уж нет, это мы еще посмотрим.

Он резко повернулся к совету.

— Значит так. Принимаем план Стенна. Приступаем немедленно. Фъелль, вы поедете навстречу ромелийцам. Виндвард, на вас стена и первый прорыв. Исмарк, вы на кораблях. Стенн — ворота. Фъелль подаст сигнал дымом, когда ромелийцы будут достаточно близко. Это должно случиться завтра после рассвета. Атака начнется по звуку колокола Новой Башни.

Он снова отвернулся к окну. Закат уже догорел, и на город легло удушливое покрывало ночи.

Ночь открытий

Работа закипела. Исмарк и Фъелль немедленно отправились в порт, взяв с собой тысячу воинов. Еще тысяча ушла со Стенном к западным воротам, и еще столько же забрал Виндвард. В его отряде ехали две небольшие тележки, к которым люди опасались подходить. Это были пороховые заряды — чудовищное изобретение островных ученых. Если в небольшой горшочек этого вещества попадала малейшая искра, он тотчас взрывался с ужасающей силой. А того количества, которое Виндвард получил в арсенале, должно было хватить на то, чтобы проделать в стене Симиуса здоровенную брешь.

Боги, хоть бы у Ротберга не было этого оружия, иначе городу не устоять.

Алов он нашел в саду, среди поминальных камней. Она сидела прямо на земле, у камня своей матери, запорошенного сухой хвоей. Он присел рядом, положил руку ей на плечо и долго молчал, собираясь с духом.

— Дочь.

Она посмотрела на него с презрением.

— Да, император?

— Я… хочу попросить прощенния у тебя.

— За что?

— Я обещал твоей матери, что защищу тебя. Но я боюсь…

— Чего?

— Война пришла к нам. Война и смерть. Они стоят у порога. Мне страшно… — да что я такое говорю! — Я боюсь, что с тобой что-то случится. Прошу тебя, пока еще не поздно, уезжай из города. «Летучая рыба» в порту готова отплыть. Море пока свободно. Уезжай в Неаполь или в Ромулус.

— Я не уеду. Ты за этим сюда пришел?

Она встала.

— В тот раз ты отослал меня силой, а сейчас умоляешь уехать. Но зачем, куда я поеду? Вся моя жизнь здесь, в этом городе. Все мои надежды связаны с ним. Мы хотели мира, отец! — боги, она плачет! — Мы хотели построить новый мир! Единый!

Алов смахнула слезы.

— Мы хотели связать две половины земли, чтобы наши города, наши миры, стали одним. Чтобы Запад и Восток смотрели друг на друга с любовью, а не с ненавистью. Этого так не хватает людям…

— Ты еще сможешь…

— Что я смогу? Все мечты разбиты. Он умер. Он умер, отец! Понимаешь? Его нет! Он умер, как мама, и я не смогла никак помочь ему, также как ты ей!

Она снова упала на колени и склонила голову. Ее всю разрывало внутри, он это чувствовал — но наружу не выходило ничего, она надежно заперла страдание. Он приблизился и обнял ее, и она не отстранилась — первый раз за очень долгое время.

— Алов, сердце мое…

— Помолчи, пожалуйста. Не хочу слов.

Они сидели и молчали долго, очень долго.

— Я не уеду, отец, — в голосе ее уже не было слез, но там была тьма, замогильная тень и холод. — Я останусь здесь и буду биться наравне со всеми.

Ночь разлетелась громовым раскатом. Взрыв? Но почему сейчас, и почему так близко? Как будто в районе западных ворот…

Неужели мятежники разжились порохом?.. Нет, не может быть. Но это значит — предательство. Скорее!

В городе царил хаос. Вооруженные люди сновали туда-сюда, ржали лошади, кто-то отдавал приказы срывающимся голосом. Где-то плакал ребенок. Издалека доносился мощный рев, как будто сотни людей что-то кричали вразнобой. Но весь этот хаос был кажущимся, и походил больше на огромный водоворот, стягивающий людей к своему центру — к месту взрыва. Не оставалось никаких сомнений, у западных ворот произошло что-то страшное.

Гвардейцы императора, его личная сотня, лучшие, отборные воины Бергланда, чеканили шаг вокруг него. Отряд двигался с молниеносной быстротой, расталкивая случайных прохожих и оттесняя всадников, император с трудом выдерживал такую скорость. Только бы успеть, повторял он про себя, только бы успеть.

А что успеть? Успеть прийти куда? И до чего?

Площадь перед Западными воротами представляла ужасающее зрелище. Огромная воронка посередине не оставляла сомнений — предатели еще действовали в Симиусе, и нанесли свой удар там, где его не ждали.

Взрыв уничтожил всех, кто был на площади. Повсюду лежали части тел и детали вооружения. Стены вокруг были забрызганы кровью до второго этажа. Вдоль них лежали раненые и убитые, кто-то еще стонал или кричал от боли.

— Император!