Солнечные дети тёмной планеты - [27]

Все волки в это время находились у другого края скалы, наблюдали за головоногами, поэтому Песта их не видел. Лайта закричала мальчишкам, чтобы немедленно лезли обратно, но они ничего не поняли, а дружки Песты вслед за ним начали насмехаться над нами. В конце концов они нас разозлили, и мы перестали кричать. Когда они в очередной раз издевательски спросили, почему мы такие глупые, что торчим на скале, Найва ответила:

— Мы тут с волками и чудовищами в «вышеножку» играем.

«Вышеножка» — это, по сути, те же догонялки, но ловить можно только того, кто находится на земле. Тех, кто находится хоть на какой-нибудь высоте, ловить нельзя, если хоть кто-нибудь стоит на земле. Если все находятся на высоте, то ловить можно кого угодно, то есть эта игра требует некоторой взаимовыручки.

— С какими волками? — засмеялись хулиганы.

— С этими, — сказал Найва и показала на волков, которые, привлечённые криками, из любопытства очень кстати подошли к «нашему» краю скалы. Волки заинтересованно осмотрели хулиганов, оценивая упитанность. Хулиганы поразевали рты.

— А чудовища… это кто?

В этот момент один из головногов, почувствовав перемену в ситуации, отправился дозором вокруг скалы, и вскоре стал виден четвёрке недоумков. Те пискнули и ринулись к ступенькам. Смотреть на то, как они, отталкивая друг друга и поскальзываясь на ступенях, лезут вверх, было очень смешно.

Прошел ещё час. Песта с дружками всё-таки добежали до пещеры и даже не смолчали о нашем положении. На дороге показалась группа людей, они тащили с собою две баллисты. Головоноги их появления не заметили. Воины начали разворачивать баллисты.

Ба-бах! — Первый моток с промасленной травой рухнул на первого головонога. Тот задёргался, пытаясь стащить с себя причиняющую боль штуковину, но горящее масло текло по коже и, по-видимому, причиняло чудовищу большую боль. Ба-бах! — второй моток попал во второго головнога. В это время первую баллисту успели перезарядить огромной стрелой, баллиста выстрелила, и стрела воткнулась в тело первого чудовища. Впрочем, без особого эффекта. Ну и живучие же они! Такие стрелы хищных динозавров с первого попадания валят. Мужчины на управлении сообразили, что стрелы лучше не использовать, и добавили чудовищам ещё по одному мотку с горящим маслом. Головоноги наконец-то сообразили, откуда исходит опасность, и двинулись на баллисты. Воины всадили в них ещё по одной стреле и бросились бежать в лес. Головноги, ослеплённые болью и горящим маслом, не стали их преследовать, ограничилась только тем, что разломали одну катапульту. Затем они уползли туда, откуда появились, очевидно, искать какую-нибудь лужу, чтобы отлежаться.

Как только освободился путь, волки дружно попрыгали со скалы. Все, кроме трёх самых молодых волков. Эти трусы боялись прыгать! Нам пришлось потратить некоторое время, чтобы загнать их к краю скалы и кого спихнуть, а кого передать на руках вниз. Остальная стая наблюдала за этими упражнениями издали. Получив своих товарищей, волки скрылись в лесу. Мы потащились к тому месту, где оставили малышей. Вязанки и тележки с дровами были на месте, но малышей не было. Следы вели в сторону обходной тропы. Если они дошли без происшествий, то они уже дома. Мы подхватили тележки с дровами и пошли ко взрослым, спрашивать про малышей.

Взрослые усиленно чесали головы и спорили, стоит ли собирать баллисту и тащить домой, или бросить её здесь. Рядом с ними билась в истерике мама Милы. Она требовала, чтобы все немедленно бросили все дела и шли искать малышей. Все взрослые её успешно игнорировали. Наконец дядька Феорон сказал, что малыши ушли по безопасной тропе и, наверное, уже дома, а если и не дома, то, значит, не успеют к закрытию ворот, и такова их судьба, а он, женатый человек, должен вернуться домой к сроку. Но тётя Дикла, мама Милы, всё не успокаивалась, обзывала мужчин безжалостными, глупыми и другими нехорошими словами. Наконец мужчины решили взять все основные детали катапульты, а тяжёлые станины оставить здесь, чтобы забрать на следующий день. Они подхватили центральную часть и потащи её к пещере. Мама Милы шла за ними, кричала и топала ногами.

Нам велели брать дрова и быстро идти домой. Когда мы пришли, малышей в пещере не было. Вскоре ворота закрыли. Мама стояла у ворот и ждала до последнего. Потом она вернулась и начала плакать. Без криков, без обвинений, просто слёзы текли и текли. Этот тихий плач был страшнее любых обвинений. Ужин готовил папа.

Майлайтин Лунтаев.

Мы качались на качелях, было очень весело. Кто-то из старших заорал диким голосом: «На деревья!». Когда старшие так кричат, надо быстро лезть наверх. Кто быстро не окажется на дереве, тот будет съеден. Поэтому мы сначала доползли до середины деревьев, и только потом начали смотреть, чего испугались старшие дети. Два неведомых чудовища — неровных шара с бурой шерстью быстро ползли вслед за бегущими изо всех сил старшими детьми и рыжими волками. Сверху это смотрелось очень смешно, как будто дети гонятся за рыжими волками, а те убегают.

Когда чудовища удалились, мы дружно решили, что от этого места лучше быть подальше. Мы слезли с деревьев и побежали по запасной тропе. Эта тропа вела к пещере не напрямую, а долгим окружным путём, но зато считалась относительно безопасной. Первую часть пути мы прошли почти спокойно, только одинокий волк высунул морду из кустов, увидел, что нас много, и не стал нападать. Зато когда мы выбежали из Орехового леса, то врезались прямо в стадо отдыхающих буйволов. Буйволы — травоядные животные, но они очень сердитые, даже хищные ящеры боятся с ними связываться. Буйволы рассердились, и на нас понеслись сразу три быка. К счастью, пока они вставали на ноги, мы успели добежать до крайних деревьев и взобраться на них (при этом все визжали изо всех сил). Буйволы с силой врезались в огромные, в два обхвата деревья. Мы продолжили карабкаться. Нижние ветви у деревьев находились довольно высоко, но зато кора у них вся в глубоких трещинах, и лезть по ней было легко.