Солнечные берега реки Леты - [33]

Марту вообще мало что волновало. События каждого дня она принимала чуть ли не с детской радостью и спокойствием. Сама решений старалась не принимать, а когда они принимались другими, без вопросов их одобряла, к каким бы последствиям они ни приводили. Но что выделяло Марту, так это ее удивительная способность спать сколь угодно долго. Если утром ее никто не будил, она могла спать до полудня, до двух часов дня, даже если прошлым вечером рано легла в постель. В этом не было никакой патологии, потому что в сне она нуждалась не больше других и никогда первой не заикалась о том, что пора на боковую, как бы поздно они ни оставались на ногах и как бы рано ни поднимались утром. Она не писала писем и сама получала их крайне редко, потому что, уезжая из отеля, обычно забывала оставить адрес, по которому ее следовало искать. Если ей требовались деньги, она оправляла телеграмму в парижский банк, куда мать высылала ей ежемесячное пособие, а когда деньги поступали, с легкостью с ними расставалась. Наряды Марту почти не интересовали, а коротко она стриглась для того, чтобы не тратить время на причесывание.

Когда они говорили о будущем, ее вариант был самым неопределенным. «Не знаю. – Она улыбалась, пожимала плечами, словно удивляясь себе. – Наверное, поболтаюсь по Европе. Подожду и посмотрю. Сейчас мне нравится дрейфовать. Я нахожу, что в нашем возрасте более интересного занятия нет. Буду ждать знамения свыше, которое укажет мне путь истинный. Я не спешу посвятить себя чему-либо, совершенно не спешу…»

Как ни странно, но благодаря этому нежеланию определиться Марта заинтересовала Мэнни куда больше знакомых ему девушек. Те были несколько приземленными, мечтали только о том, чтобы выйти замуж, нарожать детей и присоединиться к загородному клубу, или, наоборот, очень честолюбивыми, рвались в звезды сцены и кино, стремились стать издателями или деканами женских колледжей. Мэнни чувствовал, что Марта еще не сделала выбора, потому что пока не подвернулось ничего стоящего. И он надеялся, что, когда ее час пробьет, она обязательно найдет себе интересное занятие и станет богатой и знаменитой.

Только в одном правила, установленные во Флоренции, не выполнялись. После расставания с пухлой блондинкой в Сен-Тропезе они стали неразлучной троицей, и прежде всего потому, что компания других людей доставляла им куда меньше удовольствия. Такого не случилось бы, если бы выяснилось, что Марта кокетка, жадина или дура. Такого не случилось бы, не будь Мэнни и Берт близкими друзьями, абсолютно доверяющими друг другу. Такого не случилось бы, если бы все они оказались немного старше. Однако все совпало идеально, и до первой недели октября они были не разлей вода, а при удачном стечении обстоятельств их единение могло длиться, длиться и длиться, пока они не обменялись бы с Мартой прощальными поцелуями и не поднялись на борт корабля, чтобы отплыть домой, в далекую Америку.

Они лежали на пустынном пляже чуть ли не до двух часов дня, а потом решили поплавать. Устроили соревнование, потому что вода уже заметно остыла, а лучшего способа согреться в море не нашлось. Дистанцию выбрали короткую, примерно пятьдесят ярдов, и Мэнни к концу заплыва выбился из сил, потому что пытался не отстать от Марты. Она, конечно же, пришла к финишу первой и давно перевернулась на спину, когда Мэнни настиг ее, жадно хватая ртом воздух.

– Если бы не моя астма, итог был бы другим. – Мэнни улыбался, но чувствовалось, что ему стыдно.

– Не грусти. – Марта медленно шевелила ногами. – Женщины от природы лучше держатся на плаву.

Они встали на дно и повернулись к приближающемуся Берту. Плыл он по-собачьи.

– Берт, – сказала ему Марта, когда он наконец добрался до них и тоже встал, – из всех знакомых мне мужчин только ты, когда плывешь, похож на старушку, сидящую за рулем электромобиля.

– Мои таланты проявляются в другом, – с достоинством ответил Берт.

Они выбрались на берег с радостными криками, порозовев от холодной воды и размахивая руками. Переоделись, по очереди заворачиваясь в большое полотенце из соображений приличия. Марта облачилась в слаксы, штанины которых заканчивались чуть ниже колена, и рыбацкую тельняшку в сине-белую полоску. Наблюдая, как легко и небрежно она одевается, Мэнни подумал, что никогда в жизни не видел более веселого и трогательного существа, чем Марта Хольм, в простеньком наряде из тельняшки и брючек, на солнечном пляже, стряхивающая морскую воду с коротких черных волос.

Они решили устроить пикник вместо того, чтобы ехать на ленч в ресторан, и направились к маленькому двухместному «эм-джи», который оставил Мэнни его старший брат, проводивший в Европе прошлое лето. Усадив Марту на обтянутую ковролином перегородку между сиденьями с ручником посередине, они поехали в город и купили копченую курицу, длинный батон белого хлеба и кусок сыра «Груер». Одолжили корзинку у продавца фруктов, купив у него огромную гроздь черного винограда, добавили ко всему этому две бутылки розового вина, вновь уселись в машину и вокруг бухты поехали к старому форту, который осаждали и брали штурмом несчетное число раз. Теперь в летнее время в нем располагалась школа молодых яхтсменов. Они припарковали «эм-джи» и пошли по широкой, выбеленной солнцем, вдающейся в море крепостной стене-дамбе, прихватив корзину, вино и еще влажное полотенце, которому предназначалась роль скатерти.